Во тьме
Шрифт:
Я стоял там позади него и слушал, как магнитофон несколько раз щелкал и жужжал, когда Сэм останавливал его, перематывал и запускал снова. Он слушал это в течение нескольких секунд, прежде чем повторить ту же процедуру. Это было то, с чем я был знаком. Расшифровка с аудиокассеты на письменное изложение доказательств была одной из наших основных задач в отделе уголовного розыска. Это был кропотливый и неблагодарный труд. Мы должны были быть точными в своей интерпретации. То, что делал Сэм, было просто работой по расшифровке. Это никогда не было бы рассмотрено позже ни в
Я положил руку Сэму на плечо сзади. Констебль вскочил со своего места. Я напугал его. Провод для наушников был очень коротким, и гарнитура была сорвана с его головы. Она раскачивалась слева направо сбоку от его стола.
Сэм не был счастлив. Ему не нравилось видеть отдел угрозыска на своем этаже. Мы не были частью его команды. Поэтому, насколько он понимал, нам нельзя было доверять. Его не позабавил тот факт, что я собирался услышать содержание этой записи. Я присутствовал при создании аудиозаписи. Так почему же это имело значение, если я услышу все это снова? Я решил привнести в ситуацию немного нездорового юмора.
— Мой босс говорит, что я должен вернуть ему копию кассеты, — солгал я.
На лицо Сэма стоило посмотреть.
— Мои инструкции таковы, что мы не должны делать никаких копий, — сказал он, вставая и берясь за ручку двери. Я остановил его.
— Я просто шучу, расслабься, — сказал я.
Сэм уставился на меня. Попытка пошутить пропала у него из виду. Я увидел, как на его лице отразилось облегчение. Теперь я был уверен, что какой бы ни была причина отказа от организации операции уголовного розыска по преследованию Барретта, Сэм должен был быть в центре этого. Пока мне просто придется смириться со всем этим.
Я был рад увидеть эту аудиозапись. По крайней мере, Специальный отдел не притворился, что магнитофон вышел из строя, и не записывал встречу с Кеном Барреттом. Они могли бы так легко это сделать. Возможно, это было бы слишком просто. У меня сложилось отчетливое впечатление, что Сэм считал, что они не должны были предлагать отделу уголовного розыска никаких оправданий или причин. Кассета была исключительной собственностью Специального отдела, и, насколько он был понимал, на этом все закончилось.
Согласно моим записям, я потратил большую часть двух часов на расшифровку аудиокассеты с Сэмом. Я присутствовал при том, как он писал свои заметки. Я мысленно отметил, что он передавал в свою разведывательную систему. Я попросил у него копию SB50, но он отказался мне что-либо дать. Он ясно давал понять, что в этом деле к уголовному розыску будет плохое отношение.
Я слушал эту магнитофонную запись снова и снова. Она перемежалась фрагментами четких записей нашей встречи с Барреттом. Но другие участки было плохо слышно из-за громких фоновых шумов, производимых проезжающим транспортом, включая один мотоцикл, которому, казалось, потребовалась целая вечность, чтобы добраться до нашего местоположения, и еще одна вечность, чтобы проехать его. Этот раздел аудиокассеты был практически неразборчив.
Сэм подчеркнул, что он никогда больше не будет парковаться в этом конкретном месте. Шум дорожного движения был ужасающим.
«Источник (Кен Барретт) утверждает, что следующие два человека были стрелками в убийстве Пэта Финукейна:
1. Кен Барретт.
2. Джим Миллар (ненастоящее имя).»
Разведданные, которые Сэм ввел в компьютерную систему Специального отдела, ясно показали, что Барретт был убийцей Пэта Финукейна. Обычно это распространялось вплоть до уровня отдела угрозыска. Тогда бы началось самое интересное. Барретта пришлось бы арестовать и допросить по обвинению в убийстве. С этим ничего нельзя было поделать. По крайней мере, такова была теория. Но мы по опыту знали, что Барретт не поддавался допросам в Каслри. Нам пришлось бы проявить больше изобретательности, если бы мы хотели победить Кена Барретта.
По крайней мере, Специальный отдел, казалось, играл честно. Возможно, они поняли, что штаб-квартира, скорее всего, согласится с отделом угрозыска. Мы должны были снова встретиться с Барреттом 10 октября 1991 года. До этого оставалось всего шесть дней. На самом деле я вообще не ожидал, что эта встреча состоится. Я ожидал, что сотрудники нашей штаб-квартиры твердо встанут на нашу сторону.
Октябрь 1991 года был чрезвычайно напряженным месяцем для Тревора и меня. Нам предстояло встретиться с десятками информаторов. У нас даже были такие, о которых Специальный отдел абсолютно ничего не знал. Они предали слишком многих. Это было обвинение Специальному отделу в том, что нам пришлось обмануть некоторых его оперативников, но так оно и было. Мы должны были защитить людей, которые пришли нам на помощь. В тот месяц я был слишком занят, чтобы должным образом отстоять нашу позицию в Специальном отделе в отношении Барретта. Они вытащили свой козырь, отчет Уокера, и нам пришлось встать в очередь.
Тем временем мы с Тревором посетили криминалистическое подразделение в участке Антрим-роуд. Мы изучили записи, видео и фотографии, касающиеся убийства Пэта Финукейна. Мы были поражены тем, что обнаружили.
Графическое описание Барреттом дома покойного как внутри, так и снаружи идеально соответствовало фактам. Его описание положения тела покойного также было правильным. На фотографиях Пэт Финукейн все еще держал вилку в руке. В стеклянной двери, ведущей на кухню, было два пулевых отверстия. Пол был выложен толстой плиткой.
Нанесенные ужасные травмы были в точности такими, как описал Барретт. Мы сразу поняли, что получили очень важное признание. Специальный отдел также признал, что они уже знали, что Барретт «сделал это». Все, что нам сейчас нужно было сделать, это поднять ситуацию на новый уровень. Иди за Кеном Барреттом. Все было так просто. Мы с Тревором сделали несколько важных заметок. В следующий раз, когда мы увидим Барретта, мы намеревались подробно расспросить его об убийстве адвоката Пэта Финукейна.