Во тьме
Шрифт:
Я хорошо знал этого человека. Он провел меня в блиндаж и закрыл за мной тяжелую металлическую дверь. Жара внутри, создаваемая газовым обогревателем, была невыносимой. Окно из бронированного стекла, выходившее на Прибрежную дорогу и передние ворота казарм, было открыто, чтобы обеспечить беспрепятственный обзор главных ворот и подхода к станции. На полке у окна лежал пистолет-пулемет. Рядом с ним стоял дымящийся белый пластиковый стакан. Музыка наполнила воздух, когда голос Дина Мартина напевал любовную балладу из маленького портативного радиоприемника. Офицер был обычным человеком из КПО. Ему было чуть за пятьдесят, и он был хорошо известен своей неспособностью оставаться трезвым. Сегодняшний вечер не был исключением.
Он улыбался и хихикал.
«Слава богу, он должен
— Послушай, шкипер, — сказал он. — Приятная музыка, теплый блиндаж и немного выпивки, чего еще может желать мужчина? — продолжил он, все еще хихикая.
Он поднял пластиковый стакан и поднес его к моему носу. Запах поразил меня, когда я вдохнул безошибочно узнаваемый острый запах виски. Очевидно, в этой чашке было очень мало кофе. Он хлопнул меня по спине.
— Все это, и мне еще платят сверхурочные, — сказал он.
Я извинился и покинул блиндаж. Дин Мартин все еще напевал на этом чертовом радио, когда я спускался по ступенькам и входил в парадную дверь полицейского участка Гринкасла. Я взбежал по лестнице открытой планировки на второй этаж. Я на мгновение остановился перед сияющей черной мемориальной доской, установленной на стене в память о нашем погибшем товарище по КПО, констебле Линдси Маккормаке. Маккормак был жестоко убит Временной ИРА в 2.45 пополудни 2 марта 1983 года возле начальной школы Баллиголан на Серпентайн-роуд. Он был полицейским из местной общины, проработал в этом районе более одиннадцати лет и пользовался большим уважением всех слоев общества. В свои 50 лет он, к сожалению, не мог справиться с двумя трусливыми молодыми «временными», которые подошли к нему сзади и пять раз выстрелили ему в голову.
Я размышлял о том, как навестил Линдси по просьбе порядочного сотрудника Специального отдела, который очень беспокоился о его безопасности. Он попросил меня сделать все возможное, чтобы Линдси осознал, в какой реальной опасности он находится. В то время я служил в Андерсонстауне. Я посоветовал Линдси быть осторожнее и попросил его подумать о переводе на другой участок. Но он ничего не слушал. Он утверждал, что ему нравилось работать в этом ритме и что люди в его округе уважали его. Он отказался поддаваться запугиванию со стороны «временных». Он отказывался верить, что кто-то из местных жителей предал бы его Временной ИРА, настаивая на том, что люди из его окружения не причинили бы ему вреда и не желали бы этого. Он был прав. На самом деле его убило временное подразделение ИРА из Западного Белфаста. Линдси заплатил высшую цену за свою решимость не «пресмыкаться» перед республиканцами, цену, которую многие до него и, к сожалению, многие после него заплатили бы за простую попытку защитить и служить всем слоям нашего разделенного сообщества. У Линдси были жена и сын. Когда я услышала о его смерти, я почувствовала себя ужасно. Возможно, я недостаточно тщательно изложил свою точку зрения? Мог ли я сказать или сделать что-нибудь еще, чтобы заставить его проявлять большую осторожность? Все мое существо было потрясено до глубины души.
Я знал Линдси Маккормака и уважал его. Для меня эта табличка на стене была не только памятником констеблю КПО, который отказался поддаваться запугиванию: это было также суровое напоминание о том, что информация жизненно важна для спасения жизни. Предупреждения Специального отдела о том, в какой степени жизнь констебля находится в опасности, остались без внимания. Эта информация могла и должна была спасти ему жизнь. Временами я критиковал подход Специального отдела к ситуациям, но даже я знал, что лучше не игнорировать информацию об угрозе смерти, исходящую от одного из их республиканских агентов. Смерть Линдси Маккормака была примером того, как все могло пойти так ужасно неправильно.
Тревор сидел один за своим столом в маленьком офисе уголовного розыска, когда я пришел присоединиться к нему. Он заполнял купон на бассейн, и на его столе стояла кружка кофе. Рядом с чайником стояла еще одна кружка с чайным пакетиком в ней. Тревор указал мне на нее и снова сел за свой стол. Мы проанализировали события предыдущих часов и решили, как лучше сообщить о
Мы завершили оформление документов незадолго до полуночи. Соня была последним дополнением к нашему списку из более чем 30 постоянных контактов по всему региону Белфаст. Если бы она оказалась такой полезной, какой казалась, она была бы бесценна. Тот факт, что она сама никоим образом не была причастна к терроризму и как таковая при нормальном ходе вещей никогда не должна была быть посвящена в какую-либо информацию ДСО или БСО, был дополнительным бонусом. Это привело бы лоялистские полувоенные формирования в состояние замешательства и подпитало бы чувство паранойи, которое, казалось, в любом случае было характерной чертой таких групп. Все, что могло бы вывести полувоенное подразделение из равновесия и вывести из строя, пусть даже временно, имело для нас огромную ценность.
В течение нескольких недель Соня регулярно встречалась с нами и рассказывала о деятельности Билли и его дружков из ДСО. Первоначально информация, которую она предоставила, была общей и непротиворечивой, и как таковая она вызвала очень мало интереса со стороны Специального отдела КПО. Они не подавали заявления о встрече с нашим новым источником: на том этапе Соня, очевидно, не представляла угрозы ни для одного из их агентов. Мы, конечно, знали, что это может измениться в любое время, и что мы должны быть готовы ответить на те наводящие вопросы, которые Специальный отдел мог бы задать нам в отношении этого источника, если и когда она действительно пробудит их любопытство.
Непринужденная болтовня спасает жизни на войне полувоенных группировок. Наш опыт доказывал, что это правда, снова и снова. Информация Сони нам очень помогла. Она не только сообщала о деятельности ДСО, она также смогла получить от одной из своих лучших подруг, которая была замужем за первым лейтенантом Адэра, очень ценную информацию о Джонни Адэре и его отрядах БСО. Соня смогла рассказать нам, кто был целью убийства со стороны ДСО: мы неизменно обнаруживали, что предполагаемыми жертвами были невинные католики из соседних республиканских поместий, и мы смогли успешно предупредить их и убрать подальше. Позже Соня сообщила нам о местонахождении оружия ДСО, и последовали очень продуктивные обыски в домах и арест добровольцев ДСО. С такими успехами интерес Специального отдела к нашему новому источнику возрос, и вскоре мы оказались вынуждены привлечь к делу подставное лицо. Соня, очевидно, начинала ставить в неловкое положение Специальный отдел, или она подвергала опасности их источники ДСО, давая возможности для их ареста отделом уголовного розыска.
Через несколько дней после того, как наш подставной человек был представлен Специальному отделу, нам стало известно от него, что некоторые его партнеры, вовлеченные в ДСО, сознательно избегали его. Очевидно, кто-то предупредил этих людей, что наш «подставной» разговаривает, и мне не нужно было задаваться вопросом, кто это сделал. Соне повезло: если бы не наш предыдущий опыт, мы бы зарегистрировали ее и оставили открытой для компрометации недобросовестными сотрудниками Специального отдела.