Во всем виновата месть
Шрифт:
Я не понимаю, зачем вообще говорю всё это. Никто не доказал, что человек в коме может слышать. Вот сейчас говорю, распыляюсь, а он… никак не реагирует. Его глаза закрыты, а грудная клетка вздымается слишком слабо.
— Яна, здесь нельзя находиться. Валентин пустил тебя, но оставаться нельзя. Ему здорово достанется, если кто-то увидит тебя здесь.
Я сжимаю пальцы Кэша ещё сильнее. Как они могут выгонять меня? Он ведь нуждается во мне! Я должна находиться рядом с ним.
— Почему нельзя? Я же никому не мешаю… — отвечаю шёпотом, боясь потревожить его безмятежный
— Его отец должен написать разрешение. Поедем домой, отдохнём пару часов.
— Можно я останусь хотя бы в коридоре? Я хочу находиться как можно ближе к нему. Дядь Миша всё равно же напишет разрешение…
— Яна, не веди себя как маленькая девочка. Ты прекрасно понимаешь, что сейчас не поможешь ему. Нам нужно отдохнуть, потому что позже я поеду, разузнаю все детали дела.
Я ещё раз смотрю на Кэша. Никогда раньше не видела его в настолько ужасном состоянии. Сердце болит. Мне тяжело дышать. Хотела бы я дышать за двоих, разделить с ним свои силы, только бы он пришёл в себя и выбрался из комы.
Касаюсь губами его пальцев, мысленно молю небеса, чтобы они сжалились, и послушно иду за отцом. Он прав — я сейчас ничего не смогу сделать.
Мы покидаем больницу и едем в квартиру. Я просто падаю на кровать, но заснуть не могу. Голова болит, в висках стучатся камни. Я даже не смотрела телефон, а сестра наверняка волнуется. Не сейчас… Переворачиваюсь на бок и сворачиваюсь комочком. По щекам текут слёзы. Мы обижаемся на близких людей… бегаем друг от друга и не говорим такие важные слова… а когда наступает момент, и ты понимаешь, что можешь никогда не сказать их снова — весь мир переворачивается.
Уснуть так и не получается, поэтому потихоньку иду на кухню и готовлю себе кофе. Всё-таки проверяю телефон и отвечаю сестре, что пока ничего неизвестно. Я не могу сказать, что всё прекрасно, потому что он в коме.
Жанна с Дэном тоже успели написать. Волнуются. Я отвечаю, что пока ничего не ясно и встретиться не выйдет, потому что приехала к нему. Как только его отец напишет разрешение… я не буду выходить из палаты. Хочу, чтобы он поскорее пришёл в себя. Только тогда сердце успокоится.
Дэн говорит, что Влад всегда был максимально осторожен, а авария случилась из-за поломки его байка. Надеюсь, виновных найдут. Папа точно всё возможное для этого сделает.
— Не смогла заснуть? — тихонько входит на кухню папа.
Вздрагиваю и отрицательно мотаю головой.
— А тебе нужно.
— Мне не привыкать работать сутками. Не переживай за меня. Выпью кофе, и поедем в больницу. Михаил как раз напишет разрешение.
Сердце начинает биться чаще.
— Он сейчас едва держится. Сам не так давно перенёс операцию на сердце, толком не восстановился, а тут такие новости.
— Операцию? Почему ему делали операцию?
Отец бледнеет и нервно сглатывает слюну, словно сболтнул лишнее, но забрать свои слова назад уже не сможет.
— Я не должен был говорить…
— Пап, ну как же твои уроки? Как ты там говоришь всегда? Сказал «А», говори и «Б»? Не увиливай и рассказывай. Из-за этого Влад участвовал в гонках? Чтобы оплатить операцию отца?
Отец
Наливаю папе кофе с корицей, как он любит, и уже скоро мы возвращаемся в больницу. Я просто обнимаю отца Влада и ничего не говорю — знаю, слова неуместны.
— Ты нужна ему сейчас. Он ни дня не провёл без мыслей о тебе. Уж я-то знаю, — качает головой Михаил Сергеевич.
— Спасибо, что написали разрешение. Я буду рядом, сколько потребуется, и заставлю его выкарабкаться. Он вернётся к нам.
Михаил Сергеевич слабо улыбается. Отец уезжает осмотреть байк и допросить ребят, которые принимали участие в той гонке, а я сажусь на стул рядом с кроватью Кэша и говорю ему всё, что приходит в голову. Пусть слышит мой голос и знает, что я рядом с ним. Я сжимаю его руку и рассказываю всё, что в последнее время навалилось на меня.
— Я виновата перед тобой… Запуталась и столько всего наворотила. В тот вечер, после бала, я не должна была срываться на тебе… Это ведь из-за того, что я не понимала собственных чувств. Ты же знаешь, как сильно я ненавижу, когда ситуация выходит из-под контроля… А потом твоё признание. Кто бы знал, что я отреагирую настолько эмоционально на твой обман? Встречался с девушкой тайно от меня, а я думала у нас нет друг от друга секретов… Ещё и представлял на её месте меня. Это подло, между прочим. Я говорю ерунду? Наверное…
Я не знаю, что говорить… но боюсь замолкнуть, потому что тишина вокруг пугает. Несколько часов я просто без умолку говорю всё, что приходит в голову, а временами смолкаю и просто глажу его руку. Едва различимое тепло пугает меня, но это лучше, чем каменный холод.
— Я знаю, что ты пошёл на гонки ради отца. Ты хотел заработать ему на операцию… это сильно. Я бы поступила точно так же. Порой мне кажется, что где-то на небесах произошёл сбой, и мы должны были родиться близнецами. Мы принимаем одинаковые решения, а потом расплачиваемся за свои ошибки. Вот только мой большой минус — я не уберегла тебя, а ты бы меня уберёг. Ты бы сделал всё, чтобы я не оказалась на твоём месте. Ты сильнее.
— Я мужчина… должен быть сильнее, — звучит слабый голос.
Кэш закашливается, а аппараты начинают пищать. Я перепугана, потому что не понимаю, что это значит.
— Он только что говорил… — бормочу, когда медсестра выпроваживает меня. Врачи окружают Кэша, а я не замечаю толком, как оказываюсь в коридоре.
Здесь холодно и пусто. Обхватываю себя руками и прошу Всевышнего, чтобы всё обошлось. Он заговорил со мной! Слышал меня! Пусть он придёт в себя и больше не оставляет нас. Он нужен своему отцу… Кто ещё его поддержит?.. И что уж скрывать — он нужен мне. Я готова отпустить его, больше не мелькать у него перед глазами и даже не искать объяснений в его взгляде. Я не жду его оправданий. Пусть только живёт и наслаждается жизнью.