Во всем виновата месть
Шрифт:
Говорят, что мы плачем, только потерявши. Наверное, это про меня. Я не ценила Кэша, когда он был рядом… недостаточно сильно. Мы водили друг друга за нос, и я тоже врала о своих чувствах к Золотарёву. Говорила ведь, что у нас ничего нет, а было что-то, пусть и всего лишь взаимное притяжение. Я мотаю головой, плюхаюсь на скамью и жду, когда выйдут врачи. Проваливаюсь в полудрёмку и слышу зовущий меня голос. Их несколько… они отдаются эхом, и я не могу различить, кому они принадлежат.
— Яна, нам пора домой. Тебе нужно отдохнуть. Поспим и в путь.
— Домой? Он что?..
Распахиваю
— Влада решили транспортировать в столицу. Там есть всё для успешной реабилитации. Михаил уже подписал согласие, а я доверил расследовать это дело лучшему. Здесь мы уже не поможем.
— Но он ведь всё ещё там? Я могу зайти к нему?
— Ненадолго. Ему ввели успокоительные и готовят к перевозке.
Я подскакиваю, борюсь с мушками, полетевшими перед глазами, и вхожу в палату. На ресницах дрожат слёзы, но я смахиваю их. Приближаюсь к кровати и смотрю на парня, а потом склоняюсь и касаюсь его губ своими.
— Мы ещё встретимся…
Если клиника, в которую его повезут, недалеко, то я смогу навещать Влада каждый день. Вот только меня вряд ли пустят в реанимацию, и придётся ждать, пока его переведут в палату, но обо всём этом можно подумать позднее.
— Пусть тебя бережёт Ангел-Хранитель, — говорю, хоть и слабо верю в высшие силы. Не уберег ведь от аварии… а с другой стороны — всё могло закончиться куда хуже.
Глава 5
Я проспала целый день, когда мы с папой вернулись. Сестра время от времени заглядывала в комнату, чтобы убедиться, что я жива и не рыдаю в подушку, а я даже пошевелиться не могла. Слышала, как бабуля ворчала, что я ничего не ела, но лень было открыть глаза. Усталость накатила разом вместе с облегчением. Услышав голос Кэша, я убедилась, что он сильный и выкарабкается.
Утром лень выбираться из кровати, но нужно идти на учёбу. Отец заявил, что если я перестану ходить в лицей, он сделает всё, чтобы в больницу меня не пускали. И я знаю — это не пустые звуки. Сделает ведь.
— Ты нас с бабушкой так перепугала вчера. Папа просил не трогать тебя, но ты спала как сурок, — покачивает головой Аня.
Я же склоняю голову и потираю глаза. Сестра серьёзно решила преобразиться? Воздушная коса, заплетённая на левый бок, украшена жемчужной нитью, на веках немного изумрудных теней с шиммером. Даже ресницы накрасила. Присвистываю и киваю на неё.
— Что за перемены такие?
Сестра улыбается и краснеет.
— Ты была права, что мне не следует стесняться своей внешности и подчёркивать её. Хватит уже выглядеть, как запуганная овечка. Ты ведь не зря старалась изменить отношение окружающих ко мне.
— Приятно, когда твои усилия окупаются. Папа уже уехал?
— Ага… бабушка сказала, что он просил передать — с Владом всё в порядке. Ты приводи себя в порядок и спускайся к завтраку. Бабуля сказала, что не выпустит нас из дома, пока ты что-нибудь не съешь.
— Но я не голодна…
Аппетита действительно нет. Я ещё толком не пробудилась от кошмара, да и сомнения штука сложная. Они очень сильно давят
Сестра улепётывает к себе, а я силой заставляю себя собраться. В этот раз вообще не уделяю внимания макияжу, всё-таки не на свидание собираюсь. Стараюсь скрыть синяки под глазами корректором и наношу немного туши на ресницы. Не хочу блистать. Хочу превратиться в неприметную серую мышку, но… не меняться же с сестрой местами снова.
Распускаю волосы и подхватываю их с одной стороны заколкой, потому что они не успели высохнуть до конца после утреннего душа. Погода сегодня хорошая — просохнут по пути в лицей.
— Захар уже приехал! — говорит Аня, выглядывая в окно.
Я не могу понять — нравится ей Захар как парень, или мне только кажется. Хотела бы я попытаться помочь сестре не наступать на мои грабли и не путаться, но не могу. Каждый учится на своих ошибках.
— Ты поезжай с ним, а я хочу пройтись, как раньше. Я умираю без движения, — жалуюсь я.
— Ты уверена? Если хочешь, я могу пройтись с тобой… — растерянно выдаёт сестра, но вижу, что глазки у неё блестят.
— Неа, не нужно. Я хочу пройтись и послушать музыку.
Раньше мы часто гуляли с ребятами, а потом я приехала сюда, и жизнь лишилась движения, даже смысла. Я понимаю, что лицей негативно повлиял на меня, как и знакомство с Золотарёвым.
Сестра чмокает меня и убегает, а я допиваю кофе и силой впихиваю в себя тост с сыром, приготовленный бабулей.
— Пойду, чтобы не опаздывать. Спасибо тебе за заботу, моя родная, — говорю, вставая из-за стола.
Бабушка тихонечко всхлипывает, а я хватаю сумку, в коридоре надеваю бомбер и выхожу на улицу.
Медленно бреду по знакомому скверу, глядя на пёстрый ковёр под ногами, и вспоминаю, как в прошлом году познакомилась с сестрой. Я тогда не спрашивала чужого мнения относительно задуманного, просто попросила помочь. Мне хотелось защитить родного человека, хоть я её совсем не знала, а Кэш желал спасти своего отца. Я бы тоже сделала что угодно, окажись мой папа в такой ситуации. Я не осуждаю человека, оттолкнувшего меня от себя, чтобы ничего не отвлекало его от спасения отца.
Хруст листьев под ногами — приятная музыка для ушей. Я люблю осень за её яркие краски, люблю за тёплый ветерок с ароматом сырости. Люблю за яркие кусты рябины. Именно осенью я позволила себе почувствовать себя королевой, хоть и ненадолго. Вспоминаю осенний бал, и мне хочется закружить в танце прямо здесь, посреди дороги, но я сдерживаюсь. Только улыбаюсь украдкой, а в голове звучит красивый вальс из «Анастасии». Мои любимые героини всегда были сильными и уверенными в себе женщинами. И я хотела стать такой же. Я ненавидела тех, что путались в любовных треугольниках и страдали, мучая не только себя, но заняла их место. Неосознанно превратилась в неприятного самой себе персонажа, а теперь хотелось бы выбраться из сетей, но максимально безболезненно для всех. Даже если сама буду страдать, я не желаю того же парням, которым стала небезразлична.