Водная жила
Шрифт:
Цифры действительно впечатляли. Но я понимал, что комиссия будет оценивать не только количественные показатели, но и качественные изменения, устойчивость результатов, перспективы развития.
— А что думаете о возможном расширении программы? — спросил я.
— Савельев намекал, что область заинтересована в тиражировании опыта, — ответил директор, закуривая папиросу «Казбек». — Если комиссия даст положительное заключение, нас могут сделать базовым предприятием по освоению неудобных земель.
Статус базового предприятия означал дополнительное
На следующий день я решил еще раз объехать все участки, чтобы убедиться в готовности к приему комиссии. Сел на мотоцикл «Урал» и отправился в объезд владений.
Первой остановкой стала территория бывшего кожевенного завода. Здесь царила поздняя осенняя тишина. Растения-очистители уже убрали, участок подготовили к зиме. Только высохшие стебли торчали из земли, напоминая о летней работе. Но главное не видно глазу, ведь в почве произошли кардинальные изменения.
Кутузов и Ефимов брали пробы для контрольных анализов. Они приехали сюда отдельно, раньше на час. Лаборант орудовал почвенным буром, аккуратно извлекая образцы с разной глубины. Молодой сотрудник записывал координаты точек отбора в полевой дневник.
— Как дела, товарищи? — поздоровался я, подойдя к месту работы.
— Отлично, Виктор Алексеевич, — ответил Кутузов, упаковывая очередную пробу в стеклянную банку с притертой пробкой. — Почва стала совсем другой. Исчез запах химикатов, появились дождевые черви, структура улучшилась.
Ефимов достал из планшета таблицы предыдущих анализов:
— Сравните сами. Полгода назад содержание хрома было триста миллиграммов на килограмм почвы, сейчас сто двадцать. Свинец упал с двухсот до семидесяти. Медь — со ста пятидесяти до шестидесяти.
Цифры говорили о том, что биологическая очистка работает. Растения-аккумуляторы извлекли из почвы больше половины промышленных загрязнений. Земля становилась пригодной для выращивания обычных сельскохозяйственных культур.
Следующим пунктом стали террасированные склоны за Березовым оврагом. Здесь картина была еще более впечатляющей.
Вместо каменистых осыпей теперь располагались ровные площадки, разделенные подпорными стенками из местного камня. На террасах росли многолетние травы — люцерна, эспарцет, донник, которые должны закрепить почву корнями.
Дядя Вася работал на участке с граблями, сгребая опавшие листья в кучи для компостирования. Старый механизатор двигался неторопливо, но методично, время от времени останавливаясь, чтобы внимательно осмотреть состояние подпорных стенок.
— Ну что, дядя Вася, как дела? — окликнул я его.
— Дела хорошие, Виктор Алексеич, — ответил он, опираясь на грабли и вытирая пот фуражкой. — Смотри, какая земля получилась! — Он наклонился, взял горсть почвы, растер между пальцами. — Рыхлая, жирная, дождевых червей полно. А ведь был
Действительно, почва на террасах имела темный цвет и зернистую структуру. В ней копошились дождевые черви, попадались остатки перегнивших растений. Из каменистой осыпи за год удалось создать настоящую пашню.
— А урожай какой получился? — поинтересовался я.
— Картофель дал двести пятьдесят центнеров с гектара, — с гордостью сообщил дядя Вася. — А по плану было сто пятьдесят. Капуста тоже уродилась на славу, кочаны по восемь килограммов попадались.
Эти цифры означали, что террасирование окупилось уже в первый год. Инвестиции в строительство площадок и подпорных стенок составили около тысячи рублей на гектар, а дополнительный урожай дал полторы тысячи рублей дохода.
Третьей остановкой стали солончаки возле озера Горького. Здесь тоже произошли заметные изменения. Вместо голой засоленной земли зеленели галофиты — солянка, лебеда, сведа. На этих пастбищах паслось экспериментальное стадо романовских овец под присмотром Семена Кузьмича.
Зоотехник стоял у загона, наблюдая за животными и записывая наблюдения в полевой дневник. Овцы выглядели упитанными и здоровыми, шерсть блестела, движения энергичные. Несколько овцематок заметно отяжелели, готовились к зимнему ягнению.
— Семен Кузьмич, как успехи? — поздоровался я.
— Отличные, Виктор Алексеевич, — ответил зоотехник, закрывая дневник. — Среднесуточные привесы ягнят составили четыреста граммов против обычных трехсот. А шерсть стала гуще и качественнее.
— За счет чего такие результаты?
— Галофиты оказались очень питательным кормом, — объяснил Семен Кузьмич, указывая на заросли солянки. — В них много белка, витаминов, микроэлементов. Плюс соль природная, которая полезна для пищеварения овец.
Я записал эти данные в блокнот. Использование солончаков для пастбищного животноводства открывало новые возможности. Вместо борьбы с засолением можно использовать его как ресурс, получая ценную продукцию.
Вечером в НИО мы с сотрудниками готовили итоговую презентацию для комиссии. На большом листе ватмана Володя Семенов чертил схемы размещения экспериментальных участков, я составлял таблицы экономических показателей, Кутузов систематизировал результаты химических анализов.
— Самое главное показать системность подхода, — говорил я, развешивая на стенах графики и диаграммы. — Мы не просто осваиваем отдельные участки, а создаем комплексную технологию работы с проблемными землями.
Ефимов готовил альбом фотографий, показывающих состояние участков до и после освоения. Контраст был разительным: серые промышленные пустоши превращались в зеленые поля, каменистые осыпи — в ровные террасы, засоленные низины — в продуктивные пастбища.
— А это наш главный козырь, — сказал молодой сотрудник, показывая снимок террасированного склона с созревающей картошкой. — Наглядная демонстрация результатов. Лучше любых цифр.