Водоворот времен

Андреев Николай Юрьевич

– Ишь ты!

– Какие люди!

– Что, сами впряглись, а?

Смешки ветер доносил до Ричарда. Тот почел за лучшее оставаться на месте. Разве что присел на один из бесчисленных ящиков, которыми была заполнена набережная Большого канала. Пастуро скрылся в калитке. Потянулось ожидание. Ветер завыл еще злее. С каждым мгновением становилось все темнее: солнце уже практически зашло. Окен нервничал. Зачем он только согласился? Сейчас дядюшка и тетушка, верно, волнуются, боятся за него... А он тут сидит и ждет неизвестно чего! А может, Пастуро обманул?

Налетел

особо сильный порыв ветра, и Ричард весь сжался. От холода застучали зубы, и он ничего с этим не мог поделать.

– Ну все! Еще немного, и!..
– что именно, Окен договорить не успел: из калитки вышел Пастуро.

Шел он вприпрыжку. Даже в сумраке вечера можно было понять: он вполне доволен собой. Стражники проводили его дружным хохотом, но уже не таким радостным и дерзким: сложно хохотать над человеком, добившимся успеха.

– Какое мы дельце провернули, эх! Мы с тобой горы свернем! Держи, парень, честно заработал!
– Пастуро подкинул вверх несколько монеток, которые приземлились ровно в протянутые ладони Ричарда.

Окен так обрадовался, что не сразу заметил: это не серебро. Это медь. Всего лишь три монеты. А в одном лефе...В одном лефе... Сорок! Целых сорок!..

– Но...
– негодованию Ричарда не было предела. Он-то думал, что городской совет ценит, если не на вес золота, то хотя бы на вес меди забитых свиней!

– Держи, и не благодари меня! Поработал на славу!
– Пастуро не понял настоящей причины молчания Окена.

– Но почему так мало?
– наконец выдохнул Ричард.

– Мало? Да я еще вдвое против обычного выторговал! Ты думаешь, мне там сплошь серебро дают, в этом логове "мусорной охоты"? Ха! Распахни кошель пошире! Мне досталось примерно столько же, сколько и тебе. Хотя идея моя, место мое... Чего ты так взъелся?!

Ричард чуть не сказал: потому что книгу еще нескоро ему удастся найти! Это же...сколько раз нужно сходить на охоту? Примерно... Ричард туго считал: все эти штуки с умножением и делением давались ему с трудом, сколько мама не билась, не старалась. Все было без толку.

– Чтобы заработать два лефа, мне надо двадцать...Нет, пятнадцать...Нет, тридцать...

– Если столько же будем зарабатывать, то двадцать семь, и еще немножко останется. Всего лишь двадцать семь раз! Всего-то!

Ричард немного успокоился. И точно. Чего волноваться? Это же три-четыре недели, вряд ли больше...

– Завтра...
– начал было Ричард, но Пастуро его прервал.

– Завтра вряд ли получится. У меня другие дела. А кроме того, надо же выискать нетронутое логово! С урожаем побогаче! В общем, давай так. Ты чуть позже полудня приходи на обычное место. Ну скажем, начиная с послезавтра. Да, - Пастуро обрадованно закивал идее своей же собственной идее.
– Точно! Послезавтра если я буду на месте - значит, идем на охоту. А нет - можно отдыхать и чем другим тебе заняться. Хорошо, в общем!

Окен хотел было что-то сказать, но Пастуро снова его прервал:

– И не благодари меня! С умом распорядись денежками!
–

словно бы и не проделавший такой долгий и трудный путь, Пастуро пружинистыми шагами скрылся в какие-то мгновения, и след его простыл.

Окен хотел было уже идти, но что-то заставило его обернуться. В том самом переулке, откуда они с Пастуро притащили тушу, показался выводок поросят. Они, сгрудившись кучкой, шли по запаху матери.

Ричард так и остался сидеть, глядя вслед уходящему Пастуро. Хотелось плакать, хотя, казалось бы, почему? Ведь вот они, деньги...Но...Но...Но как-то нерадостно было у него на душе, вот что.

Домой вернулся парень поздно и ожидал, что ему устроят встряску. Ну еще бы! Родители, когда он запаздывал с возвращением, постоянно ему выговаривали. Мол, зачем он так поступает, зачем по лесу бродит, неужели он не понимает, что может случиться всякое. Ричард же подумал: его самого лес как раз и спас, а вот оставшихся дома...

Дядюшка Бауз встретил Ричарда кивком головы. Он был еще более молчалив, чем обычно. Только и делал, что крутил в руках глиняную тарелку, одну из тех, что украшали стены жилых комнат. Детвора была рядом с отцом, - но и они хранили молчание. Чувствовалось неладное.

– А, всяко бывает, Рик, всяко...
– ответил Бауз на расспросы.
– Малышу просто нездоровится. Сильно. Пройдет. Все подрастают. А если нет...Ну...Что мы, самые счастливые?

Из-за стены донесся надсадный рев малыша. Пальцы Бауза до белизны в костяшках сжали тарелку.

– Будем лекарства покупать. Жрецов, что ли, позовем. В конце концов, я не самый бедный человек в Лефере. Цех тоже поможет, я надеюсь. Ты поужинай.

Кусок в горло не лез. Ричард лег спать, и ему ничего не приснилось. Окен был счастлив этому.

Утром снова приходил Интендант - но Ричард с удивлением заметил: богато разодетый человек даже не обратил внимания на хлеб.

– Ну как она?
– только и спросил Интендант.

– Она-то...не спит почти. За малыша волнуется, - коротко ответил Бауз. Кажется, он был куда довольнее, когда Интендант просто забирал хлеб и не вдавался в расспросы.

– Ты скажи, Бауз, чем помочь...и...я поговорю с цеховым начальством. Ну, мало ли, - Интендант как-то странно отвел взгляд.

– Спасибо, - только и ответил Бауз.
– Если она найдут лекаря...хорошего...но...по карману.

– Об этом не беспокойся. Цех в беде не оставляет, - кивнул Интендант. Бауз протянул ему было хлеб, но тот лишь покачал головой.
– Не в этот раз. Сегодня возьму больше с других, тех, кто напортачит.

– Угу, - только и ответил Бауз.
– Спасибо...

Интендант снова покачал головой и ушел.

Дальше в пекарне было тихо до самого начала торговли. Только раздавался плач малыша.

Ричард, кажется, впервые не торопился на городскую площадь. У той самой двери он увидел тех насмешливых стражников, и решил, что незачем больше пробиваться. Все одно выходило, что ничего не выходило. Оставалась одна надежда - на заработок у Пастуро.