Водоворот времен
Шрифт:
– В правилах, - с нажимом сказал Бауз, - сказано, что родне можно. А это сын...
– Да-да, я помню. Но родня, исходя из правил, это твои собственные дети, - развел руками Интендант, сохраняя гаденькую улыбку на лице.
– Таковы правила, таковы правила...
– Он семью потерял! Всех в Белоне перебили! На днях! Мне что, его на улицу выставить?
– стукнул Бауз по столу. Да так громко, что Ричард вжал голову в плечи.
– Сюзанна с ребенком нянчится. Ночей не спит. У малыша постоянно боли, и мы не знаем, что
"Неужели так жарко стало?" - подумал Ричард, глядя на раскрасневшегося Бауза.
– Сюзанна, говоришь, - протянул Интендант, и на мгновенье показался не таким уж гадким. Что-то такое блеснуло в его глазах...Ну, точно у папы Рика, когда тот вечерами подолгу с мамой говорил.
– Ладно. Вот этот хлеб нарушает правила. Не соответствует, - буркнул Интендант.
– И надо будет мне в полдень зайти. Проверить, как у тебя дела идут. А то, знаешь ли, распустились в цеху. Распустились. Надо все чаще о правилах напоминать.
Он резко выхватил из кучи понравившийся ему хлеб, взял под мышку - и вышел пружинистым шагом.
Дядюшка Бауз еще долго играл желваками, глядя вслед этому вредине. Но наконец, он выдохнул, и вернулся к работе.
– Значит, придется придумать...Что-то придумать придется...
В тот раз тетушка Сю так и не спустилась в пекарню. Вместо этого Бено сам сбегал наверх, чтобы вернуться с подносом. Кое-как втроем они перекусили. Ричард нехотя заедал похлебку ржаным хлебом.
– Дядюшка Бауз, я погуляю, - ответом был короткий кивок.
В этот раз до городского совета он добрался чуть быстрее: с каждым разом он пересекал людской поток все ловчее. Этак и бегать в нем научится! Ричард с открытым ртом наблюдал за героями, перебегавшими от дома к дому, неведомым чудом лавируя меж телегами.
Возле тех самых дверей в городском совете была уже совершенно другая стража. Эти были пониже ростом и не так разговорчивы.
– Я из Белона! Я тут уже позавчера был! Мне надо увидеться с Олафом! Со столоначальниками!
– умоляюще произнес Ричард, переминаясь с ноги на ногу.
Парень очень, очень в этот раз надеялся на удачу. Но стражники только переглянулись, пожали плечами, и кивнули на город: "Мол, иди отсюда".
– Ну очень надо!
– взмолился Ричард.
Левый покачал головой. Окен, понурив голову, занял уже ставшее привычным место. Толпа шумела вокруг, а здесь, за спиной неведомого, а может, и вовсе забытого героя (а может, и злодея), было спокойно. Статуя словно бы укрывала Ричарда покоем. И он вспоминал, вспоминал о родной деревне, о папе с мамой, о друзьях. Он сжал ленточку, оставшуюся ему от друга. Если бы книгу также легко было сберечь! Но ее не повяжешь вокруг запястья.
Ричард снял кусочек ткани. Повертел его в руках. Снова завязал, но теперь на правой руке. Поднялся. Он должен, должен попасть в городской совет!
Уперев руки в боки, Ричард прорвался через толпу. Люди шикали на него, обижаясь на отдавленные ноги, а один даже залепил оплеуху. Окен этого совершенно не замечал: было не до того.
И вот он снова перед теми хмурыми стражами.
– Я из Белона! Я единственный, кто выжил...
– начал было Ричард, но осекся.
Голос левого больше походил на скрежет по металлу. От неожиданности Ричард даже попятился.
– Не единственный. Вон тот, - левый показал одетой в кольчужную перчатку рукой за спину Окену.
Он развернулся: от здания совета уходил человек в потрепанном плаще, давно потерявшем определенный цвет.
– Вон тот из Белона, сказывался. Денег просил. Нам бы кто дал. В совет просился. Кто ж его пустит?
– деловито продолжил левый.
Между каждым словом он делал паузу, то ли раздумывая, то ли устав с непривычки.
– Догоняй. Ага, - завершил за товарища рассказ правый стражник.
И снова оба стали серьезны и безмолвны. Даже сделали шаг вперед, чтобы дать понять Ричарду: все, здесь ему точно не место.
Но Ричарда уже и след простыл: он понесся за тем человеком. Издалека, со спины, он напомнил ему отца Одри. Такая же свободная походка, такая же ширина плеч. Ну разве что тот плаща ни в жисть не носил, сколько Ричард себя помнил.
Их разделяло шагов сорок. Нет, уже шагов тридцать пять. Но вот прямо перед Ричардом оказалась повозка, запряженная мулами. Хозяин повозками отчаянно кричал на бедных животных, непонятно почему остановившихся.
– Проклял бы вашу покупку, проклятые дураки! Проклял бы! Пошли! Пошли! Кому говорю!
На счастье, Окен резко остановился перед самой повозкой и не врезался в высокий деревянный борт. Под нею! Под нею надо! Парень поднырнул - и преодолел препятствие. Но - отец Одри исчез! Пропал!
Окен сглотнул от волнения. Начал оглядываться. Не мог же этот человек пропасть в никуда! Здесь до переулков...
Вот он! Ричард краем глаза уловил движение: второй из выживших направлялся к переулку. Тому самому переулку, куда позавчера попал Ричард. Ну там уж ему некуда деться! Окен продолжил свой бег - и тут же врезался в почтенного горожанина. Тот пошатнулся от удара, но все-таки устоял на ногах:
– Ах ты негодник! А! А ну! Уши надеру!
– потрясал он кулаками, когда Ричард побежал дальше.
– Прощеньица просим!
– бросил, не поворачивая головы, Окен. Ему было не до обиженных.
Отец Одри свернул в переулок.
Ричард уже почти подбежал туда, но...
Переулок закрыли. Точнее, заблокировали. Узкий проход закрыли две галдящих женщины, решивших выяснить отношения в такой погожий денек.
– Ты, значит, не выливала помои? А почему тогда у меня белье грязное? Кому, как не тебе? Уж я тебя знаю, змеюка!