Военкор
Шрифт:
Двое наших выскочили из-за мешков. Сирийца подхватили под плечи и потащили к укрытию. Я дошёл сам, повалился за мешки, видя, как кровь выступила на поверхности бинта.
— Ты как? — подошёл ко мне сержант.
— Пойдёт… — выдохнул я.
Вдалеке послышались хлопки, но теперь не артиллерии, а коротких автоматных очередей.
Я закрыл глаза, чувствуя ломоту в боку и давление в голове. Ребята помогли нам с первой помощью, сириец вовсе отключился.
Рассвет приходил незаметно. Дым над аэродромом не рассеялся и расстилался по небу
— Вижу движение! — прошипел один из наших, высунувшись из-за мешков. — Идут… правее… три, нет четыре!
Я тоже заметил силуэты бойцов врага, они перемещались короткими перебежками, прячась за остатками укрытий. Несколько человек с РПГ и с автоматами.
Один поднялся в полный рост, чтобы осмотреться перед следующим рывком. Я прицелился и дал короткую очередь. Он рухнул навзничь.
— Минус один.
Рядом загрохотал выстрел — наши ударили в ответ, пытаясь подавить вражеское наступление. Один из израильских штурмовиков вскочил и бросил гранату, но я выстрелил снова. Он повалился, граната ухнула в паре десятков метров, так и не долетев до нас.
— Не тормозят, гады, лезут… Слева ещё трое!
Затрещали автоматы, рвануло совсем рядом. Один из наших вскрикнул, судя по всему, зацепило.
Пока мы вели огонь, пехота противника притихла, прижимаясь к земле. Раздались новые хлопки, интенсивно заработал вражеский миномёт.
— Ложись! — заорал кто-то.
Первый разрыв пришёлся метрах в пяти. Взрывная волна из песка с щебёнкой ударила в лицо.
— Почему не отвечаем из миномёта? — спросил я.
— Всё! — процедил Муса, стискивая рацию. — Передали, что боекомплект исчерпан!
Враг ударил, на этот раз чем-то мощнее. Метрах в тридцати, справа заклубился столб дыма. Там как раз были солдатики, ребята из моего расчёта…
Муса запросил по рации Ляхова, но ответа не последовало.
Грохнуло в очередной раз.
Я выглянул и увидел у насыпи, где была одна из позиций, тела троих ребят из моего расчёта, лежащие на земле. Один на боку, другой лицом вниз, третий на спине и рука под неестественным углом. Работал вражеский танк. Я видел, как он безнаказанно утюжил наши позиции.
— Всех положили… — выдохнул я. — Не успели отойти…
Снова раздался свист мины. Мы втянули головы в плечи. Очередной разрыв, потом ещё и ещё. Штурм продолжался, а мы остались с автоматами против танков и наступающей пехоты.
Посмотрев в сторону Мусы, обнаружил его мёртвым. Я подполз к нему и забрал рацию. Крепче сжал приклад автомата, чувствуя, как капли пота смешиваются с пылью на лице. В глазах мелькали блики, но потерять сознание я не имел права.
— Не сдаёмся, у нас ещё есть патроны. Держим до последнего! — я высунул автомат и дал короткую очередь, зацепив ещё одного вражеского штурмовика.
Израильтяне пёрли вперёд и не собирались отступать, чувствуя нашу кровь и близость победы. Сил у меня оставалось всё меньше, рана
— Песок — Посту 10! — хриплю в динамик. — Противник в ста метрах у насыпи, наши почти все выбыли. Нужна поддержка!
В ответ только слабое потрескивание.
— Да ответь ты что-нибудь… — проскрежетал я.
Запнулся, потому что увидел в том направлении, где раньше был командный пункт, как за крышей одного из складов медленно поднимается чёрный дым.
— Сопин… — прошептал я.
Тут же последовал очередной выстрел с фланга. Судя по звуку, работали по дальнему окопу. За спиной вдруг застрочила короткая очередь. Я развернулся и увидел, как двое ребят с нашего поста бросились прикрывать фланг.
— Песок — Посту 10! — я снова нащупал рацию. — Кто-нибудь, приём!
Нет, похоже, линия накрылась. Командного пункта больше нет.
Вдали, с юго-востока, донёсся залп артиллерии, чуть ближе строчили автоматные очереди. Наши не сдавались и давали отпор, но долго ли мы простоим ещё? Связи нет, оборона трещит по швам и сколько нас осталось — неизвестно.
Среди серенады выстрелов, рация вдруг ожила, затрещала, а затем раздался охрипший, знакомый голос.
— Пост 10 — Песку… приём…
Я вцепился в рацию обеими руками и заговорил.
— Пост 10 разбит. Боезапас кончается, есть только патроны в автомат. Наблюдаю движение пехоты противника!
На том конце повисла короткая пауза. Раздалось шипение, словно кто-то переключает каналы или смахивает пыль с микрофона.
— Принял, Пост-10… Всем постам! Командный пункт накрыт, мы переведены на резервную станцию и находимся под обстрелом. Командование решило отвод. Всем живым группам отходить к вышке. Повторяю — к вышке! Выдвигайтесь.
Пока Сопин озвучивал приказ, я видел, как вернулся сержант, которому удалось прикрыть фланг ценой ранения. Второй боец остался там… сержант пытался перезарядить автомат, но руки дрожали настолько сильно, что ничего не выходило. Его каска сбилась набок, а один рукав был весь в крови.
— Песок — Посту 10, у меня трое трёхсотых. Двое тяжёлых — не дойдём.
В ответ раздался лишь треск в рации. Я слышал, как на том конце переговариваются, но не улавливал слов.
— Пост 10, — наконец ответил Сопин, тихо. — Действуй по обстановке. Если будет шанс — уходи к чёртовой матери.
Я отпустил рацию, та будто обречено затихла. Сержант посмотрел на меня стеклянными глазами.
— Что сказали?
— Уходить к вышке, отступаем.
— Ты дойдёшь?
Я покачал головой. Сержант помолчал, потом протянул мне флягу. Я сделал глоток, чувствуя у воды лёгкий привкус ила. Вернув флягу, взял автомат. Осталось три магазина, один полный наполовину.
— Хорошее у нас место. Видно всё, — с трудом проговорил сержант, как будто успокаивая сам себя.
— Тебя как звать? — спросил у него я.