"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Вот мой рапорт о случившемся в поезде, - сказал Коля, протягивая бумажку.
– Бандиты хотели убить меня и мою жену. Приобщи к делу в качестве доказательства.
Анисим повертел рапорт в кривых, узловатых пальцах и порвал его. Вынул зажигалку, сделанную из патрона, и запалил клочки.
– Ты… ты, часом, не болен?
– обозлился Коля.
– Это же документ, доказательство. Я же тебе русским языком объяснил! На суде…
– До суда еще дожить надо, - перебил Анисим.
– Это раз. Второе - поймать их надо. Это два. Я, брат, если бы всю эту бухгалтерию разводил, - давно бы покойником был. Я, Коля,
– Как твоя рана, - осведомился Анисим, - не беспокоит?
– Засохла уже, - беспечно отозвался Коля.
– Слышь, Анисим, - тихо продолжал он.
– Есть у меня план.
– Какой?
– сонно спросил Анисим.
– А такой, что Феденька этот у тебя под носом орудует без всяких, я это собственными глазами видел.
– Ну и что?
– оживился Анисим.
– Я ведь не отрицаю.
– А то, что я тебе уже говорил: якшался в свое время Феденька с попом! С Серафимом!
– Эва, - вздохнул Басаргин.
– Когда это было. Теперь они и близко не знакомы. Феденька из наших мест исчез лет пять назад и с тех пор не видать его. А в чем план-то?
– План такой. Приеду я к Серафиму…
Коля не договорил. Впереди упала ель и загородила дорогу. Басаргин натянул вожжи, телега остановилась.
– Что такое?
– проснулась Маша.
– Тише, - укоризненно шепнул Коля.
– Не дома.
Маша притихла. Басаргин вытащил из кобуры наган, направился к завалу. Осмотрел его и углубился в чащу. Коля достал кольт.
– Банда?
– напряженным голосом спросила Маша.
– Завал, - ответил Коля.
– Хорошо, если случайный.
– Поди-ка, - позвал Басаргин.
– Не бойся.
– Коля ободряюще улыбнулся жене и подошел к Басаргину.
– Ель подпилена, - сказал Басаргин.
– Подсоби.
Сдвинули ель на обочину. Басаргин вытер пот, направился к телеге.
– Банда?
– снова спросила Маша.
Басаргин кивнул:
– Стрелять умеете?
– Умеет, - сказал Коля.
– Отдай ей свой кольт, у него спуск легкий, - продолжал Анисим и протянул Коле наган.
– У меня в кармане - второй, бери, не Сомневайся…
Маша привычно прокрутила барабан револьвера, проверяя патроны, щелкнула предохранителем. Басаргин одобрительно хмыкнул:
– Н-но… - Лошадь снова зачавкала по грязи.
– Не понимаю я чего-то, - недоумевал Коля.
– Завал был? Был? Чего они нас из засады не перестреляли?
– Не так все просто, - сказал Басаргин.
– Видать, есть у них свой интерес.
– Какой?
– спросил Коля.
– Поймаем - узнаем, - усмехнулся Басаргин и серьезно добавил: - Может, думали, я один, а увидели - нас трое, и отступили. Кто их узнает.
Начинало темнеть.
– Нелегкое у тебя свидание с юностью получается, - грустно улыбнулась Маша.
– Я читала, что в полиции средний возраст был сорок пять - пятьдесят лет.
– Что значит "средний"?
– уточнил Басаргин.
– Умирали они в этом возрасте, - сказала Маша.
– Так они еще взятки брали и сладкое ели, а мы на гнилой картошке и до тридцати не дотянем, - невесело пошутил Басаргин.
–
– И нас ни пули бандитские не возьмут, ни ножи. Потому что мы за правое дело жизнь отдаем, а это, я считаю, главное!
– Ну, помитинговали, теперь давайте о деле, - устало сказал Басаргин.
– Засветло не доедем, это уж так. А в лесу ночевать…
– Костер разведем?
– оживилась Маша.
– Я ни разу не ночевала в лесу у костра!
– Ничего хорошего, - махнул рукой Басаргин.
– Сыро, гнус жрет и вообще.
– Страшно?
– Маша поежилась.
– Не дети, чтобы страшно было. Опасно, вот и все.
Анисим выпряг лошадей, начал собирать сухой валежник. Коля помогал ему. Лес шумел вокруг протяжно и печально. Коля прислушался к неясным шорохам, настороженно повернулся на подозрительный треск сучка. Нет… Это не "они". Пока не "они". Ночь спустилась над лесом. После дневной духоты и дождя вызвездило, потянуло прохладой. Ветерок угнал тучи гнуса, стало легче дышать. Постепенно Коля успокоился, расслабился. Потрескивали сучья в догорающем костре, то тут, то там вскрикивала дурным голосом ночная птица. Вспомнилась тихая, вязкая после частых дождей дорога - улица в родной Грели, толпы мужиков, идущие к площади ладить стенку… И Феденька - слюнявый, с колючими глазками и слова его: "Сон вспомни, Коля: зовешь родителей, а дозваться не можешь". Почему он так сказал? Что имел в виду?
– Ужинать идите!
– крикнула Маша.
Подошел Басаргин, прищурившись, осмотрел нехитрую снедь:
– Не балуют вас в Питере.
– А вас?
– усмехнулась Маша.
– И нас тоже. Не пришло еще время. А придет. Вот уж тогда мы себе позволим.
– Он широко, открыто улыбнулся - первый раз за все время.
– Я ведь грешник, люблю поесть.
– Он развел руками: судите, мол, меня как хотите, а уж так.
– Ну, вы спите, а я посижу.
Молча поели. Маша, собирая остатки ужина, обратилась к мужу:
– Ты не сердись.
– За что?
– удивился Коля.
– Я постараюсь не быть тебе обузой, - робко сказала она.
– Я все время думала. Знаешь, меня учили готовить, шить, воспитывать детей. Потом - десять лет с тобой. И вот я сижу в лесу, у костра, и горжусь, что в случае чего смогу убить человека.
– Она тронула рубчатую рукоять кольта, который лежал рядом с ней, на подстилке.
– Человека?
– переспросил Коля.
– Врага, - уточнил он.
– Спи.
– Человека, милый!
– оживилась Маша. Представилась возможность поспорить, ее нельзя было упустить.
– С двумя ногами, двумя руками, с мозгом, который весит шесть фунтов. Всажу в него девять граммов свинца, и весь этот идеальный механизм жизни превратится в колоду. А зачем?
– Ты меня в этот пустой спор не втягивай, - нахмурился Коля.
– Давай спать.
– Не знаешь!
– торжествующе заявила она.
– Эх ты!
– Затем, чтобы одни не пили кровь из других!
– зло сказал Коля.
– Это ты говоришь!
– подхватила Маша.
– А они, между прочим, верят в свою правду. Кто же прав?
– Ну что с тобой говорить? Ты политически незрелый человек.
– Это не ответ, - обиделась Маша.
– Ну да! Я воспитана в институте благородных девиц, я изменила своему классу, я знаю, что ты мне скажешь.