"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Изменила?
– удивился Коля.
– Чушь! Ты осознала правду революции и присоединилась к ней.
– Хорошо!
– кивнула Маша.
– А в чем же правда? Объясни мне! Чтобы убить за нее человека, - в нее нужно верить! Ты в нее веришь? И знаешь ли ты ее?
– Маша разгорячилась.
– Верни кольт, - сказал Коля.
– С такими мыслями ты мне не помощник.
– И снова не ответ!
– обрадовалась Маша.
– Муженек, ты уходишь от ответа. Значит, его нет? Или ты и сам не знаешь?
– Такие вопросы десять лет назад надо
– Спохватилась.
– Есть ответ, - сказал Басаргин, подходя к костру.
– Я вот раньше во что верил? В серебренники. Мы с Колей за них покалечить человека могли. Ну, не в прямом смысле - чтобы их добыть, их нам давали в уплату за побоище, да вы знаете. А вот побыл среди рабочих на котельном - так они не за деньги, а за товарища жизнь отдавали. Я это собственными глазами видел. Дошло и до меня, что не для себя человек должен существовать, вернее, не только для себя.
– А они?
– спросила Маша.
– Вы убеждены, что они заблуждаются? Что они только для себя?
– Убежден, - кивнул Басаргин.
– Истина простая. Как вы говорите, кулак хочет только для себя. А большевик - для всех. Может, и бывает такой кулак, который в голодную зиму не пожалеет соседским ребятишкам куль зерна, - допускаю, говоря научно. Но сам не встречал таких. Может, и бывают примазавшиеся к нашему делу падлы, которые берут взятки, воруют, где могут, и гребут под себя, - таких видел, одного мы у себя в ячейке сами шлепнули, без долгих слов - это еще в двадцатом было. Так ведь в чем тут закавыка? Кулак-то этот - он же ненастоящий! Его перевоспитать - за раз-два! И снова полезный человек! А примазавшийся - разве он большевик? Он только временно носит это звание, до разоблачения. А вывод какой? Все должны жить, как люди. Кулаки против этого. Мы - за. Так чья же правда?
– Понял?
– Маша ехидно посмотрела на Колю.
– Учись!
Треснула ветка. Все, словно по команде, откатились от костра. Басаргин крикнул:
– Кто? Стоять на месте!
– Да это я, Анисим, - послышался хрипловатый голос.
– Подь сюда.
В неверном отблеске костра обозначился неясный мужской силуэт. За плечами - винтовка.
– Посидите.
– Басаргин спрятал наган в кобуру, подошел к неизвестному, оба скрылись в чаще.
– Это же наверняка бандит!
– тревожно сказала Маша.
– А если он убьет Анисима! Чего же ты сидишь? Иди!
– Не убьет, - уверенно сказал Коля, разгребая сгоревшие угли. К небу взвились искры, запахло гарью.
– Это не бандит.
– А кто? Что у тебя за дурацкая привычка говорить загадками? Пойми, наконец, это неприлично.
– Маша, я не в бакалейной лавочке служу, - обиделся Коля.
– Это ты, наконец, пойми: есть вещи, о которых я не имею права говорить даже с тобой. Что такое служебная тайна, представляешь?
Вернулся Басаргин, прикурил от уголька:
– Впереди еще один завал, посерьезнее. И засада.
– Что решил?
– Поедем в объезд, через Сосновку.
Затоптали
– Слышь, - сказал Коля и тронул Басаргина за плечо.
– А должно быть все наоборот.
– Что?
– обернулся Басаргин.
– Мы их должны за горло держать. А не они нас.
– Дай срок, - кивнул Басаргин.
– Ты о своем плане не договорил, прервали нас тогда. Что за план?
– Теперь не торопи, - улыбнулся Коля.
– Придет время - узнаешь. Додумываю я кое-какие вопросы.
В Сосновку въехали на рассвете. Орали петухи, шли по воду самые хозяйственные бабы, под крышами тянул голубоватый дымок. Избы были бедные, под соломой, вместо заборов - частоколы из хвороста. У самой нищей, наполовину вросшей в землю, Басаргин придержал лошадей. Вышла пожилая женщина, поклонилась:
– Здоров, Анисим. Чего в наши края занесло? Или беда какая?
– Здравствуй, Платонида. Нет беды, однако ружьишко, что я Лукичу дал, в порядке?
– Стрелял из него, - улыбнулась Платонида.
– Лупит почем зря! А Лукич - вон он, с гостями.
На лужайке тарахтел старенький, видавший виды "фордзон". Около него суетились три человека в замасленных рабочих спецовках, а рядом с ними - низкорослый мужичонка в драной поддевке - Лукич. Неподалеку стоял и упоенно ковырял в носу мальчишка лет семи.
– Эй, Лукич!
– крикнул Басаргин.
– Чего это у вас? Танк?
– У-у, Анисим!
– обрадовался Лукич.
– А я, уж загоревал - у нас слух пустили, будто тебя лесные ухлопали, ан - шалишь! Целый наш заступник! Мужики, - повернулся он к рабочим, - знакомьтесь: это власть нашенская, а это, Анисим, аж с самой Москвы, с завода АМО мужики приехали, говорят: будем таперича вашими… этими… - Лукич замялся и с тоской посмотрел на рабочих.
– Шефы ихние мы теперь будем, - улыбнулся рабочий.
– Вот трактор собрали. Артель надо делать!
– Надо!
– подхватил Лукич и взял лошадь Басаргина под уздцы.
– Заворачивай ко мне без никаких! Эй, Платонида! Тащи гостям по кружке молока! Без никаких! Ну-ка, сынок, - обратился он к мальчонке, - дуй к матери, одна нога здесь, другая - там!
– Да у тебя самого дети, не надо молока, - сказал Басаргин.
– Что у тебя за манера - ровно околоточному подношения вечно делать?
– Околоточному мы не молока, мы ему штоф водки ставили, - улыбнулся Лукич.
– А ты - наш, плоть, можно сказать, от плоти, тебе молочка поднести - нам одно удовольствие!
Мальчик убежал, а Лукич продолжал тараторить:
– Ну чего там насчет артели говорят? Даешь или как? Ты знак только дай - я деревню вмиг подыму, сообща через год сыты будем, уж я уверен! Если же все подымутся, да в поле, да и по кулачью разом - это о-ё-ён! От кулачья мокро останется!
– Будет артель, Лукич, - улыбнулся Басаргин.
– Дай срок с бандами управиться.