"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Спустя час он уже осторожно стучал в ставень Тихоновой избы.
– Входи, - дверь открыл Тихон - огромный, как многие мужики в Грели, с окладистой черной бородой и копной нечесаных волос.
– Ждут тебя.
Коля вошел в горницу. Басаргин прикрутил фитиль керосиновой лампы:
– Чисто было?
– Вполне. Как удалось?
– Секрет, - улыбнулся Басаргин и добавил: - Послал ребят с четвертью самогона. Отвлекли его. Ну, первый стакан, само собой, ему силком влили, а остальные он собственноручно принял. Спит, касатик.
– Как объясняешь открытую слежку?
–
– Может, ои так рассуждает: если, мол, Кондратьев - милиционер, - он от любой слежки все равно уйдет, не тягаться же деревенским с профессионалом? Ну, а что в такой, по-научному сказать, си-ту-яции поймешь? Ничего! А вот при открытой слежке и настроение видать, и действия… Скажем, мог ты от Епифана отвалить? Мог! Тогда Серафим сразу бы усек, кто ты.
– Будто вор не может уйти от слежки!
– сказал Коля.
– Мелко ценишь Серафима, - ответил Басаргин.
– Если он то, что ты думаешь, - он действия сыщика-профессионала от действий вора-профессионала всегда отличит. Так что он правильно сделал, а ты - рисковал. Слава богу, что все обошлось! С чем пожаловал?
– Серафим будет нас с Машей венчать в церкви. Это венчание послужит проверкой. Честно говоря, не понимаю я, в чем тут гвоздь? И поэтому волнуюсь.
Басаргин покачал головой:
– Н-да… Пилюля, можно сказать…
– Маша считает, что он хочет наши, вроде бы, коммунистические идеалы проверить, - продолжал Коля.
– Мол, если коммунисты - венчаться не станут, не пойдут против партийной совести. Кстати, дай нам два тельных креста, едва не сгорели, - строим из себя блатных, а крестов на нас нет! Черт его знает, из-за каких пустяков другой раз жизни лишиться можно.
Тихон принес два крестика, улыбнулся:
– Мой и жены-покойницы. Носите и дай бог вам удачи.
Коля надел крестик:
– Спасибо, Тихон. Выручил.
Басаргин прошелся по горнице:
– Нет, Коля. Суть этого дела не в ваших с Машей истинных убеждениях. Тут другое. Круче тут.
– Что же?
– с сомнением спросил Коля.
– Не знаю. Об одном предупреждаю и прошу: как бы себя Серафим во время вашего венчания не повел, что бы ни случилось, - твое дело глазами хлопать и "аллилуйю" петь, понял? Не смей ни во что вмешиваться!
– А если он, к примеру, тебя убивать станет?
– улыбнулся Коля.
– Кондратьев, - жестко начал Басаргин.
– Мы с тобой такое дело затеяли, что жизнь всей нашей волости, а то и всей губернии иначе повернуться может. Что в сравнении с этим твоя или моя жизнь, парень? Мы ведь служим ради таких ясных далей, что дух захватывает от одних только мыслей. Прошу и требую от тебя: что бы ни произошло - ты должен остаться в стороне! Я доложу обо всем в партийных органах и извещу уполномоченного ГПУ.
– Значит, моя задача, - сказал Коля, - в случае успешной проверки - внедриться к бандитам.
– Все вызнать и остаться живым, - добавил Басаргин.
– Иди, Коля.
Они обнялись.
…В церкви было необычно светло - по случаю бракосочетания "раба божьего Николая" с "рабой божьей Марией" отец Серафим приказал зажечь большое паникадило.
– Блажени вси бояшмеся господа…
Послышался шум, это вошел в церковь Басаргин с двумя сельскими исполнителями. На них косились, но пока не задирали.
Коля посмотрел на Машу. Она стояла рядом с ним, лицо у нее было восторженно-счастливое, и Коля понял, что Маша забылась и воспринимает происходящее всерьез.
– Ты что?
– шепнул он ей.
– Смотреть стыдно.
– Я играю роль, - сказала Маша, но глаза, вдруг вспыхнувшие самой неподдельной радостью, выдали ее и, поняв это, Маша попыталась все обратить в шутку.
– Сколько волка ни корми, а он все равно туда, тебе понятно?
– Она вздохнула: - Сначала я ждала этого дня. Потом мне стало казаться, что его уже никогда не будет.
– Маша вдруг погрустнела: - Я ведь не дурочка блаженная, Коля. Не волнуйся, я понимаю, что все это - просто игра. Потерпи. Дай мне наиграться.
Подошел священник, и она замолчала.
– Послушайте, чада, поучительное слово, - сказал Серафим, - живите в супружестве богоугодно и честно, ибо близко пришествие антихриста и спасутся только претерпевшие за правду до конца. Знамение было недавно верующим и всем мирянам: пятиконечная звезда сияет над грешной Россией, остры ее лучи и пронзают они любящих бога. Жрецы же нечестивые той звезде служат и яко вурдалаки ненасытные пожирают внутренности истинно верующих.
– Прекратите агитацию, иначе я прикажу очистить храм!
– крикнул Басаргин.
– Он сказал, - трагическим голосом провозгласил Серафим, - настали времена, когда русскому человеку и в храме нет спасения. Церковь уважали даже нехристи - татаро-монголы! А эти пожрали душу! Слуги антихристовы в храмах, ратуйте, православные, не допустите унижения дома господня!
– Прекратить!
– Басаргин проталкивался к алтарю, исполнители - за ним.
– Всем покинуть помещение!
Верующие возмущались, переговаривались. Кто-то крикнул:
– Креста на них нет! Вышвырнуть их из храма!
– Верно!
– закричали в толпе.
– Вон их!
– Чего вы слушаете поповских прихвостней!
– заорал Скуластый.
– Мало это жеребечье отродье попило нашей кровушки! Бей, круши поповский балаган! Да здравствует советская власть!
Коля переглянулся с Машей - она кивнула: вот она, проверка. Вот она. А Басаргин еще ничего не понимал. Он стоял в растерянности и беспомощно оглядывался. Коля пытался поймать его взгляд, мысленно кричал ему: "Берегись! К такому мы не были готовы! Это опасно! Очень опасно!" Но Басаргин чего-то ждал. Коля повернулся к Серафиму и наткнулся на его насмешливый, холодно-изучающий взгляд.