Воин огня

Демченко Оксана Б.

Вики тихо устало дремала, и была она неподвижная, расслабленная, совсем белая, как та, во внутреннем дворе дворца – каменная женщина с крыльями. Угольная подводка не уродовала светлых бровей, темная жирная краска не портила цвета и вкуса губ. Женщина проснулась, некоторое время лежала молча и неподвижно, потом погладила пальцами лицо махига, уделяя внимание складке на лбу и не мешая его рукам упрямо и даже зло сбивать все ниже лишнюю ткань одеял.

– Он все же вырезал Хуану глаза. – В голосе Вики отчетливо обозначилась дрожь. – Прости… тебе тяжело у нас. Но так мы привыкли

решать наши дела. Бгама не злодей, просто он другой. Он никогда не жил дома, на берегу Таари, и ему кажется, что этим он предал свой край, а следовательно, надо соблюдать страшные и дикие ритуалы яростно и неукоснительно… – Вики грустно усмехнулась. – А ведь он верит в Дарующего. Себе не признается, но я знаю, вижу. Иногда закрывается в комнате и воет, и руки себе режет, казня за месть, исполненную по воле иных богов, и умоляя о прощении здешних, требующих милосердия к врагам.

– Ты сама не опасаешься Бгамы?

– Если я предам Тори, он придет ко мне даже из тени и сожрет кишки, – тихонько рассмеялась Вики. – Нет… Он единственный, кому я верю. Не люблю, но ценю. Не могу считать другом, но уважаю. Не в силах понять, но и не осуждаю, хотя мне делается до тошноты противно от его выходок… Разве ты пришел о нем спросить? Знаешь, обычно на кровати отдыхают не на одеяле, а под ним. Но если ты и отдыхать не желаешь, ты весь каменный и ночь не отпускает тебя… Тогда прекрати мять одеяло, просто забрось вон в тот угол или еще куда подальше. Ты непостижимый человек, Чар. Я постоянно тебе должна. Обычно подобное положение дел вызывает у меня отторжение и даже неприязнь. Но ты – необычный.

– Ты похожа на каменную женщину с крыльями, – поделился открытием Ичивари, гладя теплую молочно-белую кожу. – Но ты красивее. У тебя волосы плакучей ивы, и пахнут они закатом священной долины духов. Почему не с тебя делали ту, каменную?

– Потому что ей лет пятьсот, – хихикнула Вики, польщенная сравнением. Задумчиво провела рукой по волосам махига, тронула маленький мешочек на длинной нитке, хранящий полинявшее перышко, подарок мавиви. – Чар, когда тебя заберут и куда придет корабль?

– Мне так чувствуется, через восемь дней, может – через девять… Корабль придет туда же, куда приплыла каравелла ордена. В точности. Но я, оказавшись у большой воды, смогу указать им иное место для подхода.

– Значит, через пять дней мы поедем к морю. Тут недалеко. Порт удобный, совсем тихий… Осень бредет с севера, в проливе уже установились обычные для этого сезона сильные туманы, ваши подойдут и никто не заметит. И ты покинешь Тагорру, чтобы никогда о ней не вспоминать… Это даже грустно.

– Я увезу тебя, Тори, Лауру и даже, наверное, Бгаму, – нахмурился махиг. – Вам здесь плохо.

Вики как-то невесело, напоказ, рассмеялась, прижалась всем телом и шепнула в ухо:

– Даже тебе здесь не плохо, а сейчас станет совсем хорошо.

Светлые волосы пахли незнакомыми пряными травами, кожа была теплая, упругая. Сердце билось там, где сосредоточена левая душа, и махиг ощущал себя вполне надежно отгороженным от грязи минувшей ночи. Тот огонь, который он разжигал для Вики, не имел в себе тьмы и был чист…

Проснулся

Ичивари после недолгой дремоты отдохнувшим и душевно здоровым. Вики уже ушла, зато слуги принесли вещи, новые, но тоже удобные. Махиг оделся, презрительно скривился, рассматривая башмаки, и задвинул их под кресло. Улыбнулся высокому солнышку, вышел в коридор и побрел по дому, заглядывая в комнаты и разыскивая знакомых. Слуги сказали, что Вики уехала по делам, за ней прибыла карета с гербом самого герцога. А сын хозяина здешних мест и вовсе примчался сам, верхом, кричал во дворе. Потом запрыгнул в карету и уехал вместе с Вики…

Лаура сидела у окна в той же комнате, куда в первую ночь ее принес Ичивари. Раскладывала на столике золотые монеты, гладила их и улыбалась. Снова убирала в красивый мешочек на ленте, подвешенный у пояса, и опять раскладывала. Оглянулась на махига, подмигнула ему:

– Жрачка тут хлафски вкусная! Еще бы, эта баба – самая дорогая бледа на всю Тагорру, слышь? Король, и тот ей платил, ны… Надо было стребовать сорок золотых. Но нам и так хватит, Костес. Гляди: все настоящие, я не тупая, я проверила дважды. Купим домик. Я буду белошвейка, вот житуха! Абыр сдохнет от злости. Или лопнет.

Подвинув кресло, Ичивари сел к окну и глянул вниз, на парк и двор. Еще ночью он понял, что деревья все высажены в особом порядке, для красоты. Теперь смог сверху рассмотреть толком и понять, чего добивались слуги своим усердием. Красиво… Нелепый мир. В нем так много интересного и умного, а души нет и света божьего, о котором проповедуют все гратио, тоже нет. Махиг отвернулся от окна, внимательно поглядел на Лауру: отмытую до золотисто-смуглого цвета кожи, с уложенными в прическу волосами, в новеньком платье, веселую, улыбчивую. Искорки в глазах вон так и прыгают… И нет даже самого слабого отзвука на попытку коснуться души.

– Лаура, ты кричала ночью тогда, в лесу. Звала меня и делала нечто еще. Давала мне силу и право асхи… Как же объяснить-то?

– Нет! – Девочка вскочила, смахнув монеты на пол, и замотала головой. Из глаз брызнули слезы, лицо исказилось. – Нет! Я обычная, нет силы, ничего нет! Я не арпа! Просто совпало. Иногда совпадает. Я пугаюсь грозы и кричу, а потом злые люди говорят: сначала я кричала, потом пошел дождь. Они врут! И ты врешь, даже ты, да как ты можешь! После всего, что было… Я за тобой из дома ушла! У бледы живу и третий день не хожу в храм. Слуг ее мерзких, бесхвостых хлафов, терплю…

Гнев иссяк, Лаура сердито вытерла слезы, упала на колени и стала собирать свои монетки, пересчитывая их и снова пробуя на зуб. Дверь приоткрылась, в щель боком протиснулась Тори с большим подносом, полным еды. Прошла через комнату, поставила поднос на стол и улыбнулась. Лаура презрительно хмыкнула, поглядела на пищу и нехотя кивнула – годится. Ичивари решил не продолжать расспросы: и так ясно, что толковой мавиви из маленькой жительницы Тагорры не получится. Разве будут духи через силу лезть в душу? Оберегать пытаются, но ощущают отказ и приходят все реже… Тори еще немного постояла, улыбка на ее лице погасла. Девочка отвернулась и пошла к дверям.