Воин северной пустыни
Шрифт:
Я запустил руку в волосы, разметанные по плечам буйным ветром… “Золотые драконы” и их диверсионные отряды, “черные вороны” службы внутренней безопасности и “серые волки” войска системы – они все так далеки для меня теперь… С тех пор, как я вырвался на свободу, они все стали так далеки для меня… как их бесконечные бои, как их вечная война… Я с трудом вспоминаю про строгий строй и суровую власть Совета, про вооруженные силы системы, повинующиеся воли верховного правителя… Мне давно нет дела до всех их великих деяний – я давно не их штурмовик… Мне безразличны и “вороны” – они не станут тянуть из моей головы тайные мысли отточенными когтями и терзать меня острыми клювами… я безопасности системы
Офицеры исчезли, как появились, вслед за техникой… Исчезли, не оставив следов, забрав мертвых “драконов”, их снаряжение и крылатые “стрелы”… Со мной остался только унтер-офицер с четырьмя бойцами службы безопасности… Но этот бледный сержант стоит передо мной молча – тихо трет застуженные руки, спокойно смотря мне в лицо и не собираясь в меня стрелять… Его солдаты, стоящие в стороне, взяли меня под прицел, угрожая открыть огонь, но ожидают приказа командира с железной выдержкой… А он все молчит, терпя укусы холода и внимательно всматриваясь в меня…
– Уходи, сержант, и уводи своих солдат… Оставь меня в одиночестве…
– Олаф Слеггер… Мы встречались… Мы вместе сражались в восточной крепости Хантэрхайма… Я помню…
– А я, нет… Уходи и оставь меня умирать одного…
– Я должен взять тебя и доставить в шестую крепость Хантэрхайма – в Штормштадт… Живым или мертвым, Олаф…
Я огрызнулся на грозовой фронт, словно застрявший на месте… Злюсь на него, глухого к моему зову… Нет, шторм, могущий сокрушить скалы и стены Штормштадта, не откликается на мой призыв – он не тронет моих врагов… А его отголосков, доносящихся издали, для разгрома бойцов северной крепости не достаточно… Сопротивляясь им, мне придется рассчитывать только на свои силы… а они меня стремительно покидают… Я перевел равнодушный взгляд на нового противника, намеренного перекрыть мне дыхание, отнять у меня вольный ветер…
– Тогда дождись моей смерти – в стороне, вне поля моего зрения, не попадаясь мне на глаза…
– Мне отдан приказ, а времени на ожидание не дано. Бросай оружие, Олаф. Забудь о злобе и борьбе. И не помышляй о сопротивлении. Подчинись мне и пойди за мной по своей воле.
– Меня ты возьмешь только мертвым… Ты вернешь в укрепление только мое холодное тело… А оружия я и покойником никому под ноги не кину – оно примерзло к моей руке…
– Зря ты противишься мне. Ты не знаешь, что…
– Не заставляй меня вступать с тобой в бой… Ты попусту потеряешь людей – получишь не один мой замерзший труп, а четыре… Троих я прикончу… Ты получишь их, промерзших… коль не войдешь в их число, конечно…
– Мне жаль, что ты решил просто изничтожить свою жизнь, изувечить свое будущее… Ты ведь был славным бойцом, Олаф…
– И был, и остался…
– Нет, теперь ты только убийца, бегущий от кары…
– Я убил, расчищая дорогу, когда решил уйти… Я был бойцом, но решил стать вольным охотником – свободным воином севера… Теперь охота – моя жизнь и смерть… А какого рода будет моя последняя добыча – мне разницы нет… Уходи и уводи людей…
Сержант с сожалением отрицательно качнул головой…
– Перестань сопротивляться мне. Пойдем со мной. Олаф, ты пойдешь не на смерть… Ты просто не понимаешь… Ты не знаешь о приказе… Но покончим с неясностями… Я расскажу – ты только послушай… Приговор не приведут в исполнение… Твое дело будет пересмотрено… Тебя будет судить верховный трибунал… Ты совершил славное деяние… И высший военный суд установит
– Лао настолько ценен, что искупит мою караемую смертью вину?
– Он знает Хакая и его тайны – его память просто не имеет цены. Подчинись мне – и тебя простят.
Я поднял голову, с трудом и с хрипами вдыхая ветер… Его зов… Я слышу его – Ангриффа… Клич зверя различим еще только для меня одного, но я ясно слышу его за воем ветра… Он идет за моими врагами, за мной… Я сжал нож, когда зверь вырвался из метели… Черные раны зияют на его груди среди клочьев обугленного меха, но снежно-белая шерсть дыбится на загривке… Лучи “драконов” прижгли его раны – они не кровоточат… “Драконы” не убили зверя – только разожгли его зло… Он воротился… явился убить моих врагов… и меня…
– Я не вернусь никогда… Никто не подчинит зверя, дышащего ветром северной пустыни… Зверя можно только убить… Но ты не сможешь убить зверя, приходящего с ветром… Ты не охотник – ты только боец…
Унтер-офицер зябко свел плечи и сдвинул брови, осматриваясь… Его солдаты, стоящие все это время в стороне, перевели прицелы с меня на Ангриффа… Я сцепил пальцы на рукояти примерзшего к руке оружия… Одно резкое движение, и мой клинок полоснул колено унтер-офицера лезвием – с наружной стороны сустава, в месте выхода артерии на поверхность… Он устоял, берясь за оружие, но бросил взгляд на бьющую из раны яркую кровь… Его взгляд был быстрым, но он дал мне время… Я поднялся, поднимая клинок…
Я резко занес руку… Он с перерезанным горлом упал замертво, марая кровью истоптанный сапогами снег… Это быстрая кровь – не течет, а бьет ключом… Такое кровотечение не остановить и такому морозу… Он замедляет и светлую, алую, кровь, но никогда не останавливает, как темную, багровую…
Я опустил руку, сведенную судорогой… Сердце не справляется, не нагоняет кровь в поднятую руку, скованную холодом… Мне просто не хватает крови… Я в отчаянии посмотрел на алый поток, изливающийся из горла противника, – горячий, топящий спрессованный веками снег… Как мне нужна его кровь – кровь моего врага… Но снег возьмет все себе… Он скроет и меня, холодного, – ведь я обессилен и слабею… Но не сейчас… Скоро… но не сейчас…
Я бросился к бойцу, занятому зверем… Но мне уже слишком тяжело дышать, и замерзшие руки совсем непослушны… Нож лязгнул об ошейник бойца… Он обернулся и чуть не выбил мой клинок у меня из рук… Но зверь, увечащий его сложное оружие излученным злом, заставил его забыть про меня… Боец только оттолкнул меня ударом в грудь – ударом упора штурмового излучателя… Я, окончательно лишенный дыхания, повалился на спину… на обагренный наст, не принимающий больше моей крови… Темные лужи остались зеркально блестеть на обледенелом снегу… Я постарался встать, но понял, что не встану… и останусь лежать в луже моей замерзающей крови… Я останусь здесь, рядом с этим мертвым сержантом… Он был так несообразителен и добр, что мне было бы его жаль… если бы я не забыл о жалости… Он допустил ошибку, стоящую ему его шкуры… Теряешь бдительность – теряешь и жизнь… Только об этом я и могу теперь думать… Никогда нельзя выпускать врага из зоны видимости… Никогда не следует считать врага другом… Зря этот мертвец вспомнил прошлое – он стал видеть не меня, а мой призрак, сохраненный его памятью… Прошлое всегда должно оставаться позади… Ему место за спиной, как оружию во время марша, а не сражения… Нужно понимать и помнить, что перед тобой – враг… От начала и до конца нужно сосредоточенно смотреть в глаза жестокой жизни – и жить…