Волчок
Шрифт:
В помещении было темно, но вторая дверь выделялась светом с той стороны. Дверь была не заперта. За ней оказался магазин тканей. Это Север понял еще раньше по характерному запаху льна и чистоты. Вопреки его опасениям в магазине было пусто и тихо, только тикали часы на стене.
Зато снаружи долетали отголоски хора. Обряд начался.
Пели на Пожарной площади, у смотровой — сегодня ритуальной — башни. Хористы в красных камзолах стояли широким полукругом, отгораживая собравшийся народ от башни. Песня, похожая на марш и молитву одновременно, перетекала по толпе: если кто-то замолкал,
Особенно для виновницы торжества. Ее испуганного, изуродованного меткой лица не было видно под маской жар-птицы. В последний путь Марийку нарядили как на сватанье: в меховое расшитое орнаментом и бусами пальто, пушистая шапка-ушанка с лентами и оберегами, подвязанными к «ушам» и дорогие сапоги. Перед обрядом ей подали лучшие блюда, но, как и все предыдущие жертвы, она не съела ни куска.
За спиной девушки блестели кованым узором двустворчатые двери башни. Перед Марийкой стояли Лютомир, Аресий, Гарья и несколько охранников в традиционной форме стражи.
Гарья уныло разглядывала плитку под ногами, не осмеливаясь поднять глаза на подругу. «Марийка проворонила Севку в детстве, дала сбежать — теперь Севка тебе даст уйти» — ерзала язвительным червем постыдная мысль, пытаясь оправдать Гарькино бездействие. Тут же возражала другая: — «Ничего себе ты сравнила. Севка сам ушел, а Марийку никто не спросил».
Марийка тоже не смотрела на Гарью. Не слушала слезную благодарную речь князя и даже песню. Ее сковал ужас близящегося момента. Ее лицо изуродовано навсегда. Бежать было бессмысленно. Через несколько дней она умрет. Через несколько минут с ней случится что-то другое, но не менее страшное. Как это будет? Как и кто заберет ее? Больно ли будет?
С трудом не поддаваясь истерике, Марийка изредка пробегала глазами по толпе, надеясь что страх утихнет, если она увидит знакомое лицо. Но чем дольше она смотрела и не находила среди поющих ни матери, ни отца, ни друга, тем страшнее ей становилось.
Север бежал так быстро, как можно было бежать по мокрой после снега дороге; срезал углы, поскальзываясь на поворотах и спотыкался о клумбы. Короткие улицы будто нарочно построили так, чтобы добираться до центра как можно дольше. Он не успевал. И это не просто он так думал, а предупреждала сама погода. Как и в предыдущие разы, перед появлением серафима небо над городом беспричинно и быстро заволокло плотными тучами.
Забили в барабаны, и князь, а затем и все остальные опустились на колени. Не замечая всего этог пафоса Марийка резко повернулась и шагнула через распахнутые перед ней двери в темный колодец башни.
Долгий подъем в сопровождении стражника сводил ее с ума. Стражник просто молча шел сзади, словно ничего особенного не происходило. Марийка ощутила себя преступницей, которую ведут на казнь. Наконец, ступени закончились, и стражник все с тем же равнодушным лицом открыл перед ней узкую дверь, впустив ветер с начавшимся дождем.
Убегать, просить пощады
Она вышла на улицу и дверь за ее спиной закрылась. Щелкнул засов. Девушка обошла взглядом пустую площадку. Раньше тут была колокольня, но ее разобрали. Каменный пол был выбелен снегом.
Марийка подошла к краю и посмотрела вниз на горстку маленьких людей, которых она даже не знала. Они продолжали петь глядя наверх, на нее — маленькую точку в тумане. Все кроме Гарьи, которая не находила в себе сил поднять взгляд. Так и стоя на коленях, она умирала со стыда за свое бессилие и за желание, чтобы все скорее, так или иначе, закончилось.
В толпе послышались возмущенные возгласы. От неожиданного толчка в плечо Гарья повалилась вперед, упершись руками на мокрую дорогу. Кто-то проскочил между ней и князем, устремившись к дверям башни.
— Север..., — удивленно обронила она, потирая плечо.
Охранники сгрудились у входа, отталкивая нарушителя.
— Пустите! — Север попытался пробиться снова, но его скрутили и заломили руки. — Я нашел оборотня! Остановите! Слышите, нашел! Остановите ее! Марийка!
Он кричал, с отчаяньем глядя на князя, на людей, даже на Гарью. Главное было остановить обряд и без разницы, кто это сделает. Все пялились на него с немым изумлением. Хористы продолжали петь несмотря ни на что, и вмешательство Севра на фоне стройных голосов казалось незначительным и неуместным.
Марийка услышала крик и уже понадеялась, что сейчас все отменят.
Несколько людей в толпе резко охнули, побудив всех посмотреть вверх. Белый с пестрыми крыльями, серафим появился прямо из снежной тучи, закрыв гигантскими крыльями от мокрого снега несколько домов. Чуть замедлив полет, крылатый исполин задней лапой приступил на площадку, а передней почти с нежностью обхватил покорно замершую от страха девушку и вместе с ней снова ушел в облака.
— Стой! — заорал Север, вырываясь. — Остановите его!
Гнев перекрыл ему воздух и застелил красной пеленой глаза. Охотник растолкал охранников, уставившихся на небо, и кинулся к князю, чтобы задушить собственными руками. Но вдруг шарахнулся от него, как если бы на месте Лютомира вдруг оказалась Марийка или Влад. Мозг, несмотря на клокочущую в груди злость, отказывался отдавать команду телу атаковать, оставляя Севра в полной растерянности.
Князь даже не шелохнулся, как будто знал, что так случится.
— Ну, так, где же твой оборотень?
— Оборотень? Будет тебе оборотень! — тяжело дыша, прорычал Север. — И друзей своих приведет. Целую орду нечисти.
— Это он сам тебе сказал? — снисходительно усмехнулся Лютомир, приняв угрозу Севра как обычный гневный бред.
— Он-он. А еще просил передать, что если хочешь обойтись без жертв, — Север мельком глянул на Аресия. — Отпусти всех пленных и рабов.
— Это угроза? После того, как убил своих сопровождающих и сбежал, думая, что никто не узнает, ты вернулся и пытаешься мне угрожать?