Вольф Мессинг. Видевший сквозь время
Шрифт:
– Тогда помогите нам, доктор Ганусен, – попросил Цельмейстер. – Господь не забудет вас...
Ганусен подошел к буфету, снова налил себе полный фужер коньяка, выпил, взял со стола недоеденное яблоко и стал жевать. И молчал, тяжело дыша.
– Не молчите, доктор, умоляю вас, не молчите. – Цельмейстер встал, погасил сигарету.
– Хорошо... – жуя, проговорил Ганусен. – Возьмите мою машину. На стекле пропуск во все районы. Это пропуск рейхсфюрера СС Геринга. Если они не прикажут искать и остановить мою машину, вы сможете проехать до самой границы с Польшей.
– Где эта машина?
– За гостиницей на стоянке.
– А ключи?
Ганусен полез в карман пальто и, достав ключи, молча протянул их Цельмейстеру.
– Поехали, Вольф. Если хоть один шанс есть, мы проскочим, – твердо сказал Цельмейстер. – Вставайте, вставайте, я вам говорю!
– Прямо сейчас? А наши вещи? – растерянно спросил молчавший до сих пор Мессинг.
– Немедленно уходим, – непреклонным тоном скомандовал Цельмейстер. – Я не хочу быть мертвым, но с вещами. Прощайте, доктор Ганусен. Огромное спасибо. – И Цельмейстер протянул Ганусену руку.
Тот пожал ее, пробормотал:
– Жаль, что все так закончилось... Желаю вам добраться живыми.
– И вам желаю остаться живым, – ответил Цельмейстер.
Мессинг подошел к Ганусену, сказал тихо:
– Ну, прощай... береги себя...
– И ты прощай, Вольф... – вздохнул Ганусен. – Я тебе всегда завидовал... Бывает такое, что поделаешь. И от зависти делал тебе пакости. Но я не полное дерьмо, как ты мог бы подумать. Я тебя еще и люблю... До сих пор не могу понять, что это? Господь нас наделил священным даром или дьявол послал проклятие?
Они обнялись, потом Ганусен оттолкнул от себя Мессинга и сказал, сопя:
– Идите. Поторопитесь...
Они быстро спустились в вестибюль. Он был пуст. За стойкой о чем-то разговаривали два администратора. Слуга катил к выходу тележку, нагруженную чемоданами, за ним торопилась супружеская пара.
Мессинг, Цельмейстер и Кобак следом за супружеской парой прошли через вестибюль. Вышли из отеля и быстро зашагали, почти побежали по узкой дорожке вдоль здания. Движение возглавлял Цельмейстер. Свернули за угол, и дорожка вывела их к огороженной стоянке.
– Вон черный “майбах”, – указал Цельмейстер, пошарив глазами по ряду машин.
Они прошли вдоль ряда автомобилей, остановились возле “майбаха”. Цельмейстер открыл его, сел на водительское место, вставил ключ зажигания, повернул. Ровно и сильно заработал мотор.
– Садитесь быстрее!
Мессинг и Кобак сели на заднее сиденье. Захлопнули дверцы. Автомобиль медленно тронулся с места и покатил, набирая скорость.
Ганусен остался в номере один. Он снял пальто, достал из ящика буфета коробку с сигарами, вынул одну, откусил кончик, выплюнул его прямо на ковер. Долго прикуривал, ломая одну спичку за другой, наконец прикурил. Прикусил сигару и стал наливать коньяк в фужер. Выпил, пыхнул дымом и медленно прошелся по номеру. Дошел до окна, посмотрел на улицу, освещенную фонарями и витринами магазинов, повернул обратно
Вдруг дверь резко распахнулась, и Ганусен едва не столкнулся со штандартенфюрером СС Канарисом. За его спиной стояли два офицера и солдаты СС.
– Он у вас? – спросил Канарис и, оттолкнув Ганусена, ввалился в номер. Огляделся, прошел в другую комнату, потом в спальню, заглянул в ванную, туалет и вернулся. —Где он?! – Канарис едва сдерживал ярость.
– Не знаю... Я приехал на машине, а он сказал, что пойдет пешком... прогуляется... и его импресарио, и помощник... Из театра они ушли втроем.
– Черт! – Канарис сжал в кулак руку в кожаной перчатке. – Поехали с нами! Быстро!
– Куда, штандартенфюрер? – удивился Ганусен. – Я только что вернулся после выступления, я устал и хочу отдохнуть. Нельзя ли нашу поездку перенести на завтра?
– Нельзя, – отрезал Канарис. – Это приказ фюрера.
– Мы поедем к фюреру? – Ганусен мгновенно протрезвел, подтянулся, взял с кресла пальто.
– Да, да, поехали! – Канарис похлопал Ганусена по плечу и подтолкнул к двери.
Прямо у входа в гостиницу стоял большой черный автомобиль “Опель-адмирал” и два мотоцикла с колясками. Ганусен в сопровождении Канариса и эсэсовцев вышел из гостиницы.
– Где твоя машина? – резко просил Канарис.
– Не знаю... – пожал плечами Ганусен. – Должна быть здесь.
– Ты отдал ее этим негодяям? Вместе с пропуском рейхсфюрера? – Канарис не выдержал и хлестко ударил Ганусена по щеке. – Ты знаешь, что тебя ждет? В машину, быстро! – Он схватил Ганусена за воротник пальто, поволок к машине, крикнул офицеру: – Ротенфюрер, немедленно в управление. Выслать наряды на все выезды из города. Предупредить полицейские патрули. И распорядитесь, чтобы немедленно начали печатать портрет Мессинга. Образец у меня на столе в кабинете.
– Слушаюсь, штандартенфюрер!
Ротенфюрер, высокий, плечистый молодой человек в кожаном пальто со свастикой на рукаве, отдал честь и широким шагом направился к мотоциклу с коляской. Четверо солдат СС заторопились за ним.
Они вскочили на мотоциклы, и те, оглушительно взревев моторами, один за другим рванулись с места.
Канарис проводил мотоциклы взглядом, посмотрел на молодого шарфюрера, стоявшего рядом:
– Поехали... – и направился к машине.
Шарфюрер поспешил за ним.
– Это Восточное шоссе? Точно? – обеспокоенно спросил Лева Кобак, поглядывая на Цельмейстера, который, вцепившись в руль, не отрываясь смотрел вперед.
Уже стемнело, и лучи света от фар вспарывали темноту, выхватывая перед собой широкую серую ленту убегающего асфальта.
– Успокойтесь, Лева, я хорошо знаю этот город. Через полкилометра мы будем на восточном шоссе. И вперед – к границе!
– Но ведь по пути еще будут города?
– Мелочь... маленькие городочки, Лева. Там везде есть объезды. Главное, чтобы они попозже спохватились... главное – попозже, Лева... Вольф, как вы себя чувствуете?