Волки взвоют. Лисичка из убойного отдела
Шрифт:
У меня в голове каша. Я напрягаюсь, но в упор не могу вспомнить хоть что-то из событий после клуба.
– Можно сделать экспертизу. Я же не в адеквате на записи!
– Технически, – подал вдруг голос проректор. – Это никакой роли не играет.
Могла бы, убила бы взглядом!
– Вы говорите это кадету государственной академии, где законы соблюдаются…
– Да, но снятие знамени прописано в ее уставе. И там нет ничего про состояния измененного сознания, – скалится скотина, нанося последний удар для полного поражения.
Сжимаю
Я – гора. Огромная, мощная, непреступная. Ничто не способно сдвинуть меня с места.
– Вопросы? – чувствую пристальное внимание волчары. – Или приступай к сборам, лисичка.
– Меня зовут Лиссана, – поправляю наглеца.
Представитель закона, мать его за ногу!
– Я знаю, лисичка, – насмехается гад.
– Кто снял знамя? – резко открываю глаза. – На видео я едва языком ворочаю, я не могла.
Сотрудник полиции снова открывает запись, где отчетливо видно, как я лезу за флагом. Без чьей-либо помощи и даже моральной поддержки.
Прикрываю глаза ладонью. Выдыхаю, в очередной раз вспоминая, что стыда нет. Есть страх стать изгоем в обществе, а данное общество мне и даром не нужно!
– Что ещё вы записали с моим участием? – вскидываю на него взгляд. – Я давала свое разрешение на запись? – он улыбается, и я понимаю, что вопросы задаю наивные. Конечно, он все записал. У него работа такая.
Вот теперь у меня остался последний вопрос, который я надеялась не задавать веселящемуся оборотню.
– Зачем все это?
И под словом «это» я имею ввиду не только мой перевод, но и прямую провокацию. Начиная со вчерашней ночи. Я бы сама никогда даже не подумала пойти в Убой. Ни за какие награды, потому что быть среди псин то еще удовольствие. И это я про лис мужского пола. Лисицам там вообще не место.
– По многим причинам, – улыбается волчара и бросает папку с моим личным делом на стол проректора. – Одна из них – твое вчерашнее поведение и реакции на провокации. Даже сейчас ты реагируешь не так, как любой другой на твоём месте.
Ну да. В таком ключе разговора в его глотку бы даже тихая Яша вцепилась, я уж молчу про стерву Гвид. Вот кто устроил бы визг на весь административный корпус.
– Значит, решено? – спрашивает Эдлас Вео, глядя на часы. – Отказаться, Лессана, вы все равно не можете, а мне не хочется поднимать шум в академии и вызывать охрану, чтобы вас сопроводили в учебный корпус Убоя. Да и это может перечеркнуть полностью вашу карьеру в правоохранительных органах.
Молчу. Алкоголь – зло. Никогда не пейте, особенно если ваши эмоции не под контролем.
– Советую собрать все самое необходимое, – волчара окидывает меня пристальным взглядом. – по девочковой части. Там с этим лютая напряженка.
Я – кремень. Меня нисколечко не бесит этот оборотень. Ни капли.
9
Выдыхаю
Яше я ничего не сказала, когда вышла из кабинета проректора. Напрочь отказывал речевой аппарат. Да и она девочка умная, все поняла по моему лицу, потому вопросов не задавала. Лишь обняла у комнаты и сказала, что я справлюсь с любыми испытаниями.
Времени у меня ровно до завтра.
Сажусь на кровать и задумчиво жую губу, даже не представляя, как выкрутится из ситуации. И в первую очередь, я хотела вспомнить, как могла согласится на такую авантюру.
Беру магфон в руки и делаю вызов. Мама откликается почти мгновенно. На экране сосредоточенное лицо, в глазах холодный расчет.
– Мы договаривались вечером, дочь, – в голосе нет упрека, но он скрывается между строчек.
– У меня проблемы, мне нужна твоя помощь.
Родительница реагирует мгновенно. Хмурится, внимательно рассматривает мое лицо, а отмечая уровень моего настроения кивает и говорит кому-то, что берет отгул по семейным обстоятельствам.
Семейные обстоятельства терпеливо ждут, когда Лейса Шияро вернется в свой кабинет и удобно в нем расположится. Ставлю магфон так, чтобы меня было очень хорошо видно, запираю дверь на замок и ложусь на кровать, прикрыв глаза.
– Введи в курс дела.
– Я вчера напилась, сняла знамя с флагштока и на камеру дала согласие на перевод в Убой. И ни-че-го не помню.
Мама не отреагировала истерикой, упреками или стандартными родительскими фразами в духе: «Я же говорила!». Нет, она вообще не имеет привычки упрекать, в силу своей профдеформации.
– Ты хочешь вспомнить?
– Вспомнить не только события, но и чувства, мам. Понять хочу, зачем и почему.
Родительница тихо вздохнула, но не отказала. Гипнопрактика не самое её любимое занятие, но она хорошо ею владеет, и лучше я обращусь к близкому человеку, чем пойду к специалисту, которого нужно с самого начала своей жизни вводить в курс дела. По мне, так лучше несколько часов на территории пустошь провести, чем таскаться к кому-то и притираться.
– Слушай мой голос, Лис, – командует мама и начинает постепенное погружение. – Ты в безопасности, твоё тело расслабленно, ум спокоен.
И ещё минут десять я плавлюсь под её безэмоциональным голосом, растворяясь в знакомых потоках. Сколько раз она меня погружала? Не счесть. Иногда отрабатывать психотравмы проще в гипнозе.
– Ты в клубе. Очень злишься на Харпера. Видишь его?
Смотрю на своего парня с Гвид и чувствую, как колотится от злости сердце. Мозг закипает от бешенства, кровь стучит в висках, а дыхание спирает.
– Он обсуждает с Гвид меня, – отвечаю тихо. – Хочет унизить перед всей академией.
– Что дальше?