Волки взвоют. Лисичка из убойного отдела

Мистеру Майарана

– Какого хрена тебе вообще здесь надо? – спросил другой волк, стоявший чуть поодаль.

По взгляду сразу видно, вот альфа одного из взводов. Проницательный, острый и не терпящий неподчинения.

И тут у меня только два выхода. Либо прогнуться, показав свою слабость, либо послать всех нахрен. Если пошлю, считай спровоцировала драку. Если прогнусь, то продемонстрирую свою слабость. В обоих случаях будет плохо.

Окидываю взглядом оборотней, замечаю за их спинами Адиссила и скрещиваю руки на груди.

–

А тебе какого? – Хмыкаю, глядя в глаза.

Молодой оборотень начинает злиться, а у меня возникает идея. И почему я должна отдуваться, если сюда притащил меня блондин?

– Ты вот у него спроси, – киваю в сторону волчары. – Может он и для меня пояснит, на кой черт ему лиса в Убое.

Оборотни оглядываются на Адиссила, а тот смотрит мне прямо в глаза, от чего по плечам рассыпаются мурашки, природу которых я не могу понять.

– Ты ведь сама просила, – отвечает он, растягивая губы в усмешке. – Как я мог отказать даме в беде?

15

Мне до обидного нечем возразить. Открываю рот, но тут же захлопываю его, отмечая в добавок ещё и то, что агрессия кадетов резко сошла на нет, и все срочно поспешили в казарму.

С одной стороны, это здорово, что не нужно продолжать изворачиваться, с другой… а в чем, собственно, дело?

Адиссил при том на оборотней не смотрит. Смотрит только на меня, словно я объект для изучения. Нет, обычно внимание симпатичного мужчины мне приятно, но сейчас возникает довольно пугающее чувство, учитывая при каких обстоятельствах я с ним познакомилась.

Разворачиваюсь и не прощаясь иду в казарму, чувствуя чужой взгляд промеж лопаток.

На самом деле все не так страшно, как Адиссил описывал. Да, мужская казарма не приспособлена для проживания женщин, но уборные и душевые имеют кабины. Мне достаточно просто договориться с сослуживцами, чтобы не испытывать серьезного дискомфорта. Понятно, что сразу этого сделать не удастся, но со временем – вполне.

В казарме не проживают в одном зале по сто человек на двухъярусных кроватях. Учебки обычно не отличаются комфортом, но в Убое на удивление все иначе. Кадеты живут в небольших кубриках по два бойца, а мне, как бракованной единице, выдали ключ на отдельные аппартаменты.

Жаль, что без своей душевой.

Разобрав сумку с вещами, я кладу на тумбочку модрумер. Перед сном нужно передать сигнал матери, что я в порядке. Жаль, не смогу рассказать ей всего, потому что модрумер способен передавать лишь моносигналы с кратким импульсом. Это как каждый день присылать текстовое сообщение на магфон с точкой. “Все нормально, я еще жива”.

Ровно в шесть дневальный в коридоре зычным голосом сообщает о вечернем построении. Я не хочу выходить, но с академии знаю, что в учебке за это наказывают внеочередным дежурством. Влететь в первый же день

на в наряд? Да ни за что!

Поправляю на себе новенькую черную форму, искренне жалея, что снабженец со склада все же умудрился найти мой размер. Нет, она удобная, но несколько тесновата в груди. Выхожу на построение и пройдя через шеренгу десятка огромных волков, становлюсь в конце.

– Шияро! – тут же орет старшина. – Первое и последнее предупреждение! Если и дальше будешь так сиськи мять на поверке, задолбаешься очко драить!

Я сжимаю зубы и прищуриваюсь, внимательно разглядывая лицо оборотня. Его взгляд ненавистью пылает, а между бровями хмурые складки.

Надо же. Не будь я лисой в стае диких псов, хрен бы он мою фамилию запомнил.

– Есть, не мять сиськи, – на серьезных щах отвечаю я.

Волки в строю затряслись. Надеюсь, не от злости.

И, вроде бы, по уставу ответила, но лицо старшины таким охреневшим сделалось. Для завершения образа ему не хватало только жеманно повести плечами и ладонь к груди прижать, как делают это оскорбленные дамы высшего света.

Сдерживаю улыбку, когда мозг достраивает красивую картинку с неописуемым выражением лица и вручает брутальному самцу веер.

– Шияро! – рявкает он.

– Я! – отзываюсь, собственно, я.

– Думаешь, умная?!

Не думаю, конечно. Я знаю это наверняка, но нарываться пока не буду. Говорю же, что в наряд не хочу.

– Никак нет! – Рявкаю с готовностью.

Старшина сверлит меня долгим взглядом, словно оценивает мою прочность, но я и не такое выдерживала. Подумаешь. Это он никогда не испытывал взгляда моей матери. Вот где сердце мгновенный склероз демонстрирует, а мочевой пузырь признаки недержания.

– Взвод, смирно! – поступает новая команда и все дружно поворачивают головы на входящего офицера.

16

Я невольно сглатываю, когда вижу сухое поджарое тело в одной расстегнутой настежь гимнастерке и обтягивающих тренировочных штанах. Ни один волчара в роте никогда не сможет и рядом встать, хотя я бы сказала, что все они груды сплошного тестостерона, но вот этот… Этот просто затмил всех. Если я любому оборотню здесь ростом максимум по грудь, то этот вдвое больше меня и смотрит, как на букашку вполне оправданно.

Его черные волосы растрепаны, а кожа на груди и кубиках пресса блестит после тренировки.

Ухмылка самца растекается по губам, когда он замечает мой ошалевший взгляд.

Вот альфа. Определенно.

– Разрешите доложить! – орет старшина, пронзая мои несчастные перепонки своим басом.

– Отставить, – морщится офицер, явно разделяя мою боль. – Вольно.

Он окидывает взглядом наш взвод и останавливается на мне, оценивая внешние данные. Особенно верхние. Особенно те, которым тесно в форме.