Волны (В стране любви)

Амфитеатров Александр Валентинович

Съ вызовомъ смотритъ на него, потомъ, рзко повернувшись, гордою, медленною походкою поднимается на лстницу веранды.

Альберто. Слышалъ. Мое дло предупредить, а послушать или нтъ ваше.

Ларцевъ, Кистяковъ и Леманъ переходятъ глубину сцены отъ spiаggiа.

Альберто (пропустивъ

мимо своя Кистякова и Лемана, остановилъ Ларцева). Синьоръ Андреа, я желалъ бы сказать вамъ несколько словъ.

Ларцевъ. Вы какъ будто разстроены? Надюсь, не случилось никакой бды?

Альберто. Видите ли, синьоръ, я много доволенъ вами. Вы щедры, господинъ, и даете хорошо зарабатывать бдному человку.

Ларцевъ. Безъ предисловій, Альберто. Въ чемъ дло?

Альберто. Дло простое, синьоръ. Зачмъ вы сбиваете съ пути Джулію?

Ларцевъ. Я? сбиваю Джулію съ пути? Альберто! Какъ вы смете задавать мн такіе вопросы?

Альберто. Простите, синьоръ. Конечно, я помню разстояніе между нами. Но когда рчь идетъ о моей невст…

Ларцевъ. Джулія ваша невста? Давно ли?

Альберто. Я посватался къ ней въ день Троицы.

Ларцевъ. И она приняла ваше предложеніе?

Альберто. Нтъ, не хочу лгать. Она не сказала мн ни да, ни нтъ. Сказала: подожди, а я подумаю… Она вдь еще такъ молода, синьоръ. Но она скажетъ да, синьоръ, клянусь вамъ, что скажетъ… если только… если…

Ларцевъ. По вашей выразительной физіономіи легко догадаться, что значить это если. Успокойтесь. Мн столько же дла до вашей Джуліи, какъ вонъ до той волны. Она красивая двушка. Я художникъ. Вотъ теперь затялъ писать «Миньону»: вы вдь, кажется, были y меня въ мастерской, видли?.. Боле подходящей модели, чмъ Джулія, я представить себ не могу. Я натурщицъ десять перемнилъ, пока не нашелъ. Затмъ, y насъ съ Джуліей точно такія отношенія, какъ съ вами. Вы возите меня въ лодк по морю это доставляетъ мн удовольствіе, я вамъ плачу. Джулія позируетъ для меня часъ другой, это полезно моей картин,– я плачу. Вотъ и все.

Альберто. Все это такъ, синьоръ. Я и самъ полагалъ, что такой прекрасный господинъ не захочетъ ставить ловушку бдной двушк. Но вдь вотъ оказія. Вы, я вамъ врю, вы ничего не хотите дурного, синьоръ, а двка-то въ васъ влюбилась. Честное слово, влюбилась.

Ларцевъ. Полно вамъ, Альберто! У васъ, бдныхъ южныхъ чертей, воображеніе вчно отравлено любовью и ревностью.

Альберто. Нтъ, ужъ вы мн, синьоръ, поврьте. Вдь я ее люблю. У насъ, влюбленныхъ, особенное чутье. Мы чуемъ соперника, какъ собака лисицу. Она, синьоръ, думаетъ, что вы и живете-то здсь для нея.

Ларцевъ. Въ этомъ, какъ вы слышали, она не ошибается.

Альберто.

Нтъ, для нея, для нея самой, а не для картины. Оставьте вы Джулію, синьоръ. Ну ее къ бсу, эту вашу картину.

Ларцевъ. Какъ «ну ее», Альберто? Богъ съ вами! Да ни за что! Я не ремесленникъ, не поденщикъ; мн мое искусство дорого.

Альберто. Вамъ жаль малеваннаго полотна, а живыхъ людей вы не жалете. Вдь вы нехотя можете погубить двушку, а съ нею и меня. Да ужъ что скрывать? Прежде, чмъ меня-то, и себя. Потому что, если Джулія меня броситъ, мн жить не дня чего. Но обиды этой я ни вамъ, ни ей не прощу.

Ларцевъ. Вы меня не пугайте, Альберто. Я этого терпть не могу. Говорятъ вамъ, чортъ возьми, толкомъ, что до вашей Джуліи мн нтъ никакого дла.

Альберто. Ахъ, синьоръ. Да вдь Джулія молода, красива, любитъ васъ. Что же вы, деревянный что ли? Сегодня нтъ дла, завтра нтъ дла, а посл завтра глядь, и закипла кровь. Бросьте вы эту картину, синьоръ. Право, бросьте. Ну, пожалуйста! Для меня бросьте…

Ларцевъ. Чудакъ вы, Альберто!

Альберто. А то найдите себ другую, какъ вы ее тамъ зовете? Миньону, что ли? Не одною Джуліей свтъ сошелся?

Ларцевъ. Да слушайте же вы, упрямая голова. Неужели вы не понимаете, что вы, собственно, даже и права не имете приставать ко мн съ этимъ. Какой вы женихъ Джуліи? Она васъ не любитъ; пойдетъ за васъ или нтъ, неизвстно: вы сами сознались. Вы ревнуете Джулію ко мн. Зачмъ же вы не ревнуете ее ко всей золотой молодежи, что вьется вокругъ нея, нашептываетъ ей нжности, беретъ ее за подбородокъ, щиплетъ, обнимаетъ? Вдь y меня въ мастерской ничего подобнаго быть не можетъ.

Альберто. Я знаю, синьоръ.

Ларцевъ. Да и сами вы – какой святой! Джулія еще не царапала вамъ глаза за то, какъ вы учите форестьерокъ плавать?

Альберто. За что же, синьоръ? Это мое ремесло. Во всякомъ ремесл есть своя манера.

Ларцевъ. Вотъ какъ? Отлично. И y меня есть своя манера: брать хорошую натурщицу тамъ, гд я нахожу.

Альберто. Это ваше послднее слово, синьоръ?

Ларцевъ. Послднее, ршительное, окончательное, и баста толковать объ этомъ.

Альберто (блденъ, говорить тихо, раздльно, внятно). Такъ вотъ же вамъ, синьоръ, и мое послднее слово. Если Джулія еще разъ будетъ y васъ въ мастерской, мы враги. И чмъ скоре удете вы изъ Віареджіо, тмъ лучше для васъ. Имю честь кланяться!

Уходить.

Ларцевъ. Вотъ не было печали, черти накачали!

Занавсъ.