Володарь железного града
Шрифт:
Глава 9
На что уж я привычен к большим городам, но Сарай меня впечатлил. Не размерами, хотя сам город был на порядок больше Переяслава, а самобытной, если не сказать больше, инопланетной архитектурой. За всё время пребывания в столице «сюзерена-врага» я неплохо изучил местные достопримечательности.
Золотая Орда по сути своей являлась искусственным и непрочным объединением, население которого было пёстрым, словно персидский ковёр. В оседлых областях проживали волжские болгары, мордва, русские, греки, хорезмийцы. Основную массу кочевников составляли тюркские племена половцев, кипчаков, канглыев, татар, туркмен, киргизов. Монголов, отличавшихся богатыми одеждами и надменным видом осталось мало, хорошо если десятая часть и то, в городах. Тем не менее своё они урвали. Львиная доля земель и пастбищ сосредоточилась в руках монгольской феодальной знати, в пользу которой и несло повинности остальное население. Это отражалось на городе, куда сбежала большая часть
Сарай-Бату не имел какой-либо фортификации, что определило его относительно свободную застройку и планировочную структуру. Город посреди степи начинался рядами глинобитных домов, образующих многокилометровые стены трущоб, перемешанных со стоянками скота и кочевьями. Дома небогатых горожан и ремесленников вплотную примыкали друг к другу, образуя сплошные стены по обеим сторонам улиц. Улицы-стены разделяли кварталы ремесленников-мастеров кузнечного, замочного, ювелирного, кожевенного, сапожного, гончарного дела. Следом начинались торговые кварталы — китайский, генуэзский, венецианский, персидский, индийский, византийский, русский… Город пересекала густая сеть оросительных каналов. Причудливо извиваясь, они устремлялись к берегам Ахтубы, где были сосредоточены сады и дворцы знати, главные общественные здания — мечети, минареты, мавзолеи, бани.
Богатые горожане строились из обожженного кирпича, рядовые жилища возводили из сырца, на кизяках с использованием деревянных каркасных конструкций. Дома торговцев напоминали высокие, причудливо раскрашенные муравейники, утыканные палками, а шапки снега и черные провалы дымоходов делали их похожими на индейские тотемы. Вход в караван-сарай столицы венчал грандиозный портал высотой с пятиэтажный дом, под которым могли пройти за раз несколько рядов верблюдов. Это массивное сооружение, украшенное вязью и цветными изразцами, опиралось на причудливые цилиндры, настолько тонкие, что я не мог понять, как они ещё не обрушились под тяжестью камня. Торговый квартал представлял собою сеть из рынков и складов, что проистекали один из другого словно ходы муравейника. Тысячи и тысячи людей создавали гул, и даже начавшаяся непогода не снижала накала торговых операций.
«Белая» часть Сарая отличались завидным благоустройством: площади, освещаемые масляными светильниками, водоемы и обширные сады, арыки, фонтаны, водопроводы и канализация, наконец общественные бани, туалеты выдержанные в голубовато-синих цветах. Хитрость в том, что мозаики и майолики, использовали в оформлении местных фасадов и интерьеров кашинную архитектурную керамику. Основным материалом для их изготовления служил кашин — светлое тесто силикатного происхождения, главными компонентами которого были песок, коалин и полевой шпат. При производстве плитки использовались без свинцовые глазури преимущественно голубого, синего и зелёного цветов. Получалось очень необычно и красиво, эдакий Изумрудный город на минималках. Хотя… по мере приближения к дворцу пестрота отделки смещалась в сторону традиционных среднеазиатских цветов.
На встречу с агентами добирался кружными путями, пытаясь сбросить потенциальные «хвосты». Как говорит народная мудрость: «лучше перебздеть, чем не добздеть». Оставив личный состав шалить по берегам Волги я добрался до Сарая верхами и поселился в генуэзском квартале, чтобы не быть узнанным. Дом был приобретён загодя, весной. Многие гости в русском квартале, и не только они, знали Мстислава Сергеевича в лицо и неожиданная встреча могла спутать карты.
Тот ещё прикид: изумрудная венецианская парча с ажурным рисунком, винно-красные брэ прикреплённые к узким и полосатым шоссам, берет из синего бархата…. Аккуратная бородка и узкая шпага на бедре дополняли образ избалованного аристократа… Непривычно. В таком-то виде меня бы в наше время однозначно за лицо нетрадиционной ориентации посчитали, а уж в Новосиле еще бы и по загривку надавали. В Сарае же внимание не обращали. Здесь такое в порядке вещей. Персидские или индийские торговцы выглядели куда богаче, как и некоторые мои коллеги из Италии, одетые в попугайские прикиды а-ля вырви глаз. Разговорной латынью я уже владел сносно, во всяком случае хватало, чтобы поздороваться и перекинуться парой-тройкой ничего не значащих фраз, а на прочее имелся слуга, отлично владеющий диалектом и посылающих излишне любопытных торговцев, достающих глупыми вопросами уважаемого барона Оберто Аццо, на Кудыкину гору. Помимо пятерки эндемично одетой охраны и пажа, барона сопровождали четверо агентов прикрытия искусно маскирующихся в толпе.
Лю и Игнат давали много бесценной информации, но сделав ставку на собственную разведывательную сеть я ни разу не пожалел об этом решении. Который месяц получаю весомые дивиденды в полной мере, владея данными с рынков столицы Золотой Орды в режиме реального времени. Не зря говорят информация это деньги и власть. Создавая сеть сразу же отделил мух от котлет. То бишь торговую разведку, от военной. Группа связников, агенты, геодезисты и фотографы друг друга в лицо не знали, передача информации шла только через резидента. К сожалению, полноценно в ханский дворец внедриться не удалось, хотя всё, что продавалось за деньги я купил. На взятки ушло тысяча с гаком рублей. Не меньше потратили на охрану, выкуп
Напрямую к дворцу не подобраться. Вперемешку с персиковыми садами ханскую резиденцию окружали дворы знатных темников и эмиров, обнесённые высокими, глинобитными стенами. Сам дворец имел восемь ворот, а перед центральными — разбита городская площадь размером с пару футбольных стадионов.
Дворцов в Сарае было не один и не два, целый комплекс. Ханы, стараясь перещеголять друг друга подобно фараонам, считали за честь построить дворец выше и богаче, предшественника. Дошло до того, что, когда воцарился Узбек, места в центре не осталось и хан взялся строить новый дворец в стороне, для чего и основал Сарай-Берке или Новый Сарай. Хотя формально этот город считался столицей, зиму Узбек проводил в старом дворце и тот до сих пор всё ещё оставался центром принятия решений.
Перед главными воротами на двух высоких постаментах из гранита красовался талисман Золотой Орды, олицетворение мощи этого государства, золотые кони Бату. Не мелкие монгольские кони размером с пони, нет, крупные арабские скакуны с тонкими ногами. Первый, взвился на дыбы запрокинув голову, а ветер будто развивал его непокорную гриву. Второй же, наоборот склонил голову, изогнулся подняв копыто в попытке разбить поверженного противника. Мышцы красавцев в лучах солнца переливались отчего кони казались живыми, а багряные глаза, отсвечивающие алыми всполохами, заставляли затаить дыхание, восхищаясь мастерством скульптора. История их примечательна. В конце своего правления Бату решил увековечить собственные достижения и построил столицу империи с дворцом, а когда умер его любимый арабский скакун, хан повелел отлить его изваяние из чистого золота. Причём изготовить статую поручили колокольных дел мастеру, захваченному при нападении на Киев в 1240 году. По одной легенде, на фигуру лошади ушла доля хана, собранная в Западном походе, по другой ему потребовалось несколько лет дани с Руси. И скажу вам, легенда не обманула. Размеры коня впечатляли. Агенты «срисовали» их через дальномер, да и сам я, лично, подошёл к этому чуду достаточно близко чтобы убедиться. Тонн на семнадцать потянет, каждый, если без пустот. Так вот, когда первая статуя уже красовалась у ворот столицы, хан решил поставить вторую, для симметрии так сказать. Мастера хан обещал отпустить, но его как водится, обманул. Завистливый Бату слово сдержал формально. Перед тем как отпустить, ослепил мастера, чтобы он более никому не сделал такую красоту. Кони Батыя олицетворяли величие золотоордынского государства и стояли как стражи дворца, как символ богатства и величия Чингизидов.
Чужеземцы, впервые прибывающие в Сарай, устремлялись на площадь Бату словно пчёлы на мёд. Посланник французского короля Людовика IX Гийом де Рубрук Гильом де Рубрук писал: статуи коней ослепляли сиянием всех подъезжающих к городу, а глаза коней были из рубинов. Ни так блистали что, впервые увидев их издалека он решил, что в городе пожар. Врёт и не краснеет, хотя камни и впрямь бесподобны. Только на рубины не похожи, у меня глаз намётан. Может быть гранаты?
В Сарае меня с ходу захватил водоворот неотложных дел, так что до встречи со своим визави добрался лишь на пятый день. Хотя про худую весть мне доложили ещё в лагере на Иловле. Берди приехавший в Сарай со своей дружиной, чтобы участвовать в походе на Синюю Орду был приглашён во дворец к Узбеку, обратно не вышел. У нас там наблюдатели сидят с трубой и ведут «дневник посещений», численный и поименный. Поэтому, когда из служебного входа ко двору темника отправилась «волчья» сотня, звоночек их опередил и Лю успели предупредить.
Баня-хаммам, где я и назначил китайцу рандеву богато украшена мозаичными панно и имела крестообразную планировку. По центру располагался зал с выступами по сторонам света и бассейн, а по углам — моечные, перекрытые цилиндрическими сводами. Большой полукупол перекрывал главный зал, оставляя в зените отверстия для света. Лучики света причудливо преломляясь сквозь круглые зеленоватые стёкла, попадали в гостевые ниши-кабинки, создавая приватную атмосферу для особо важных посетителей. Хаммам подобно римским термам служили не только для помывки, зачастую бани использовались для конфиденциальных переговоров или обычного, светского трепа.