«Волос ангела»

Веденеев Василий Владимирович

Добрая улыбка тронула губы митрополита. Согрелась душа давним воспоминанием, как будто и вправду пахнуло легким морозцем, скрипнул первый снежок под ногой, явственно услышался голос торговца.

Но надо решать, надо – его слова ждут, его решения. И не в стоимости похищенного суть. Умысел другой виден – похищены бесценные иконы, принадлежащие не только Церкви, нет – земле Русской, потому, что созданы они мастерами, вышедшими из глуби народа, и в народе этом должны и быть. Можно ли допустить, чтобы бесследно исчезли эти дивные творения, чтобы навсегда затерялся их след во времени?

Властям о случившемся до сего времени не сообщали – Церковь отделена от государства.

Ждали: может, решится все само собой? Вот уж действительно: "Лучше слушать обличения от мудрого, нежели слушать песни глупых".

Неожиданная мысль пришла ему в голову. Митрополит даже остановился, задумавшись над ней. Сначала, осердясь, прогнал ее было прочь, но мысль была упряма – не хотела уходить, наоборот, начала властно тянуть его за собой.

Разве не русские люди вокруг, разве не заинтересована новая власть в твердом порядке? Разве не смогут увидеть истинной ценности того, чего навеки лишаются? Части славной истории российской!

И где, у кого искать помощи и поддержки ему, митрополиту Русской Православной Церкви, – у тех, кто озлобленными покинул землю свою, или у тех, кто остался? У тех, кто пошел против своего народа, или у тех, кто был с ним? Может быть, то, что сейчас пришло ему в голову, и будет единственно правильным решением?

Он подошел к столу, сел в рабочее кресло, протянул руку к письменному прибору, но в душу вновь заполз скользкий холодок сомнения – мир вокруг был нов и непривычен, часто даже пугающе непонятен. Прав ли будет он, приняв решение, выношенное в ночных раздумьях, не ошибется ли?

Ветер за окном утих, растащив лохматые тучи в стороны, луны видно не было, зато на небе высыпали частые звезды. Одна, словно запутавшись в листве дерева под окном, мерцала холодно и загадочно. Митрополит долго смотрел на нее, как будто она могла дать ответ его нелегким думам.

Но разве о себе или ближних своих хочет он просить?

Или жаждет неправедных богатств, земельных угодий, власти над властью мирской? Нет, нет и еще раз нет. И если бы кто только знал, как нелегко быть митрополитом! Как нелегко…

Если принять решение, которое он обдумал, придется держать ответ перед Святейшим Синодом. Да это ли беспокоит – нет, другое не идет из ума: а если там не поймут? Могут просто не ответить ему, и все. Что тогда?

Нет, не может быть такого – люди, думающие о благе всего народа, не могут оттолкнуть его руку, протянутую к ним за помощью.

Он решительно взял ручку, положил перед собой чистый лист бумаги, отодвинув в сторону лежавшие перед ним мелко исписанные твердым почерком страницы с перечислением похищенного.

Задумался. Куда и кому лучше написать? Где его обращение найдет немедленный отклик, побудит к действию? Наверное, следует прямо просить помощи у людей, которых новая власть поставила на страже порядка. Да, именно так!

Обмакнув перо в чернильницу, митрополит медленно написал на чистом листе:

"Начальнику Московского уголовного розыска…"

* * *

В кабинет начальника МУРа Греков вошел последним из вызванных – задержали неотложные дела. Увидев свободный стул около Генки Шкуратова, бывшего моряка-балтийца, широкоплечего сорокалетнего здоровяка, быстро уселся рядом. Скосив глаза на начальника, перебиравшего, сидя за столом, бумаги, тихо спросил:

– Зачем вызвали, не знаешь?

Генка молча пожал широченными плечами и, посмотрев на Федора чистыми голубыми глазами, улыбнулся:

– Скажут…

Федор огляделся: народу собралось много, из всех бригад. Вон сидят рядком Саша Жуков, Николай Козлов, Жора Тыльнер, Петя Головин.

– Прошу внимания, товарищи, –

начал начальник МУРа, – вчера вечером пришло к нам письмо. От кого, все равно не угадаете, поэтому скажу сразу – от митрополита.

– От кого? – переспросил решивший, что он ослышался, обстоятельный Коля Козлов.

– От митрополита Московского, Коломенского и Крутицкого.

– Вот это да! – не выдержал Генка Шкуратов. – Сам митрополит? Простите, Виктор Петрович, а чего же ему от нас надо? Мы хоть и безбожники, но с нечистой силой не водимся.

– Потому и собрал, чтобы знали, что от нас надо. – Виктор Петрович открыл конверт, вынул большой лист бумаги. – Послушайте, что нам пишут: "Злоумышленники подвергают церкви ограблению. Обворованы церкви на Первой Мещанской улице, в Сокольниках, на Стромынской улице, на Преображенской площади, Вахрушенская церковь при больнице…" Как видите, размах есть у преступников. Похищено много очень ценных с художественной и исторической точки зрения икон, золотые оклады, сделанные из драгоценных металлов различные предметы религиозного культа: кресты, потиры, то есть кубки или чаши церковные, прочая утварь, деньги. Митрополит пишет, что "враги Церкви находятся на свободе и продолжают расхищать ценности. Такие действия оскверняют Святую Церковь и мешают совершать нормально религиозные обряды, отчего Церковь терпит ущерб". Ясно? Здесь указано, – Виктор Петрович отложил письмо, – что Святейший Синод готов принять на себя все расходы по розыску преступников и похищенных ценностей и обещается вознаградить работников МУРа. Просят прислать нашего представителя для уточнения обстоятельств совершения преступлений и необходимых консультаций. Ну, что скажете?

– А что сказать? – развел руками Жора Тыльнер. – Заявлений о кражах к нам не поступало. Молчали святые отцы.

– У нас Церковь отделена от государства, – бросил Козлов.

– Отделена, не спорю, – Виктор Петрович обвел глазами собравшихся. – Но факты совершения преступлений есть! И я считаю, что письмо это в определенной мере знаменательно. Да-да, знаменательно! К кому обращается за помощью митрополит? К нам, представителям советской власти, а наша власть в помощи не отказывает. Тем более что речь идет не столько о церковном имуществе, сколько о народном достоянии, художественных ценностях, которые были похищены. Не только иконы, но и изделия из серебра, золота, эмали… Все это сделано русскими мастерами и не должно исчезнуть. Согласны?

– Это так… – солидно покивал, соглашаясь, Жуков. – Дело, выходит, похожее на ограбление Патриаршей ризницы?

– Не очень… И время не то, и преступники, видимо, тоже не из тех, что были тогда. Обратите внимание: почти все ограбленные церкви – на окраинах города. Гастролеры, приехавшие поживиться? Не думаю. В общем, из всех вас создается особая бригада. Оттого и взяли таких разных специалистов, – начальник иронично улыбнулся, – что еще пока точно не знаем, с кем именно нам придется иметь дело. Поскольку сейчас речь идет о кражах, то старшим будет Козлов. Борьба с кражами по его части. Справишься, Николай? Вот и я так думаю, что надо справиться. Тебе и придется поехать к митрополиту. Поговори там пообстоятельней, что, когда, как произошло, пусть объяснят, какие именно иконы похищены, в чем их ценность, какая пропала утварь, из чего она сделана. Вежливо так попроси: может, нарисуют, как выглядела каждая похищенная вещь. И остальным время терять не следует: поедете по церквам – потом распределите, кому какую, – там тоже все подробнейшим образом узнать, все самим осмотреть, пощупать. Со следственными работниками я свяжусь сам. Все свободны. Греков, задержись на минутку.