Волшебница Вихря

Мишарина Галина

— Веда, — повторил светловолосый. — Чудо! Я уже и не надеялся… Как же так? Да где ты её нашёл?!

— Там, — кивнул Влас. — Бродила в тумане, словно призрак, а потом удрала от меня в грозовое дерево.

— Предки нас сохрани, Влас! Да она сама на себя… кхм. Ты извини, Веда, — обратился мужчина ко мне. — Как же ты тут так долго?.. Прости. Я веду себя как идиот. Неужели и правда меня, вредного болвана, не узнаёшь?

И снова что-то шевельнулось в душе, но я только больше смутилась. Как стать той, о которой они знают всё? Я о себе не знала ничего.

— Прости…

не помню. Как будто что-то вспыхивает, но тотчас гаснет.

— Это потому что ты продрогла до костей, маленькая, — сказал Влас. — Сейчас я тебя согрею и накормлю. Сразу станет лучше, вот увидишь!

— Спасибо, Влас, — прошептала я. — Мнеужелучше.

Эрх так и шёл следом за нами, что-то взволнованно бормоча, и я сама не заметила, как задремала. А очнулась на корабле, в просторной каюте. Оба грозовых меча лежали на расстоянии вытянутой руки — как будто Влас нарочно их так оставил, желая меня успокоить, укрепить доверие.

— Сейчас, малышка. Вот, самое тёплое, меховое. Давай-ка разденемся.

Меня охватило дрожащее смущение.

— Я сама.

— Ладно, — не стал настаивать мужчина. — Как скажешь.

Он смотрел хмуро, но по-прежнему ласково, на то, как я принялась распутывать задубевшие узлы на вороте.

— Я уже давно не мылась, — пробормотала я, краснея. — И голову тоже только водой… Сейчас. Пальцы не слушаются. Трудно…

— Позволь, Веда, — повторил мужчина, и я опустила руки, сдаваясь.

Влас склонился, касаясь дыханием моей шеи, и не торопясь освободил меня от платья. Потом медленно спустил с плеч сорочку, и словно некое прежнее чувство вздрогнуло в сердце: это уже было со мной! Я схватилась за его плечи, чтобы снова ощутить поток приятной, живительной силы, а затем сама послушно вытащила руки из рукавов. Мужчина погладил меня по щеке кончиками пальцев, склонился к самому моему лицу и сказал:

— Не бойся. Всё будет хорошо.

И укутал меня в свою просторную, приятно пахнущую, рубашку.

— Я совсем немного волнуюсь, — прошептала я, сжимая его ладони. — Казалось, стоит нам друг друга отпустить — и нечто тёмное тотчас этим воспользуется. — Но верю тебе.

— Замечательно, — улыбнулся он. — Садись здесь, вот так накройся. Поешь, а после помоешься.

Когда он спустя минуту вернулся с корзиной, я клевала носом, обалдевшая от мирного тепла. Мужчина принялся кормить меня хлебом и ароматной овощной похлёбкой, мясом и рисовой кашей. Прямо так, с ложечки, как малого ребёнка.

Вскоре я уже не могла сдержать слёз.

— Прости… Просто это как будто сон, — всхлипнула я, и подавилась, раскашлявшись. Влас с силой погладил меня меж лопаток, убирая в сторону большую тарелку.

— Вот, выпей. Ты обязательно поверишь, Веда. Память вернётся. Немного утолила голод?

— Обожралась, — с робкой улыбкой ответила я, и он улыбнулся в ответ.

— Отлично. Тогда можем приниматься за купание. Пожалуйста, повернись и откинься, я помою тебе голову.

На корабле словно заранее готовились к моему появлению: нашлась и тёплая вода, и душистое мыло,

и полотенца. Я послушно положила голову мужчине на колени, и Влас принялся перебирать кошмар моих волос. Он ловко расплёл косы, долго боролся с колтунами, а потом принялся поливать волосы тёплой водой. Прикосновения его были столь бережными, что я зажмурилась от удовольствия. Было уже не важно, кто он и кто я, главное, что вместе нам было уютно.

— Позволишь мне немного тебя постричь? Концы совсем сухие и к тому же сильно посеклись.

— Делай, как считаешь нужным, — сонно отозвалась я.

В дупле приходилось всегда сгибать ноги, и теперь, когда я могла вытянуться во весь рост, тело блаженствовало. Влас между тем взялся за ножницы, и ловко управился с неровными прядями. Это был самый настоящий рай! Я внимала движениям его сильных пальцев, и не сразу поняла, что тело моё не просто расслабилось, но и отвечает весьма страстно на решительные мужские прикосновения. А ведь он всего лишь мыл мою голову! На миг мне стало стыдно, потом — радостно, потом — прекрасно до мурашек. Голод усилился, возросла жажда. Я хотела всего и сразу. Кажется, в это мгновение я вспомнила свою любовь к этому мужчине, не вспомнив его самого.

— Ещё раз промою. У меня тут есть специальные масла, Эльта дала. Как будто знала, что придётся твои прекрасные косы оживлять.

— М. Спасибо, — прошептала я, одуревшая от его ласки. — Это так приятно, что у меня все нет сил на мысли…

— Ты можешь засыпать, котёнок. Ты в безопасности теперь. Доверься мне.

— Да, — отозвалась я, делая глубокий и длинный вдох. — Я доверяю тебе, мой Вихрь.

Это вырвалось как-то само, но веки отяжелели, и я уже не видела лица Власа. Меня окутал долгожданный крепкий сон, обещающий счастливое избавление от холода, голода и одиночества, которые, казалось, должны были меня погубить, но были побеждены удивительной нежностью моего взявшегося изнеоткуда мужа.

Глава 20

Я проснулась оттого, что Влас гладил меня по голове.

— Маленькая, нам пора. Ты хотела повидать дерево перед отплытием.

Резко сев на мягком ложе, я почувствовала головокружение, и прикрыла глаза, морщась от противного чувства слабости.

— Не торопись, — сказал Влас, держа меня за плечо.

— Спасибо, — тихо отозвалась я. Медленно пошевелила пальцами, и только тогда ощутила перемены в теле. — Ой, а почему я такая чистая?

— Я помыл тебя, пока ты спала, — усмехнулся он, и пальцы мягко сжались.

— Как так? — смутилась я.

— Да вот как-то так, — улыбнулся мужчина. — Окунул в тёплую воду — видишь, мы там небольшую ванную соорудили? Ты не проснулась. Впрочем, я знал, что так и будет.

— И ты меня… видел? — покраснела я.

— Конечно. Веда, мы с тобой женаты, — напомнил он. — Я видел тебя не единожды. Ты ведь чувствуешь, что я никакой не самозванец, не лгун и не разбойник. А это, — и он мягко провёл пальцами по моим странным шрамам, — могла оставить только молния.

— Неужели небо так наказало меня? Но за что?