Воля богов!

Свердлов Леонид

Ахилл умирал долго и мучительно, и никто не мог ему помочь, хотя бы облегчив страдания. К вечеру Ахилла не стало.

Так нелепо погиб великий и никчёмный герой: неуязвимый в бою, он умер по дороге на свадьбу. Умер, так и не увидев в жизни ничего кроме войны, смысла которой он никогда не понимал. Умер, не узнав счастья и не сделав никого счастливым, не осуществив ни одной своей мечты и не оправдав ничьих надежд, ничего в жизни не создав, кроме множества вдов и сирот. В этом не было его вины - так было предначертано судьбой, и такова была воля богов.

Растерянная,

постаревшая Фетида стояла перед троном Зевса и смотрела перед собой пустым, бессмысленным взглядом.

– - Как это произошло?
– полным сочувствия голосом спросил громовержец.

– - Я только отвернулся, и Парис выстрелил, - смущённо ответил Аполлон.
– Я ничего не успел сделать. Это была стрела Геракла. Против яда лернейской гидры средства нет. Мне жаль... Я должен был это предвидеть... Парис очень любил Гектора, преклонялся перед ним и ненавидел Ахилла за смерть любимого брата. Кроме того, он боялся, что, если Ахилл женится на Поликсене, его заставят вернуть Елену Менелаю. Так что это была не только месть.

– - Не сходится, папа!
– заявила Афина.
– Я видела место преступления. Не мог Парис выстрелить так метко. Он и стрелять-то толком не умеет.

Взгляд Афины пылал. Она чувствовала себя настоящим сыщиком, напавшим на след.

– - Парис отлично стреляет, - возразил ей Аполлон.
– Он этому научился ещё когда был пастухом, и уже тогда держал в страхе всех окрестных разбойников. А выстрел в пятку у него как бы коронный номер. Все мы видели, как он недавно именно таким образом подстрелил Диомеда. Тот до сих пор хромает.

– - Да хотя бы и так, - отмахнулась Афина.
– Там между Парисом и Ахиллом была стена в два человеческих роста. Парис не мог видеть Ахилла, он даже не знал, где Ахилл в тот момент находился. Вы только посмотрите, по какой траектории летела его стрела! Ни один смертный не смог бы ни прицелиться, ни так выстрелить.

– - Что ты хочешь этим сказать, доченька?
– раздражённо спросил Зевс.
– По-твоему, выходит, что Парис не стрелял? Ахилл, по-твоему, сам в себя стрелу воткнул, или она с луны прилетела?

– - Он определённо стрелял, - поспешно ответил Аполлон.
– Я сам это видел. Он вообще не целился. У него просто рука сорвалась. Так бывает иногда при стрельбе из незнакомого лука. Парис хотел научиться стрелять из лука Геракла, а это очень своенравное оружие, требующее квалифицированного обращения. Стрела полетела по совершенно непредсказуемой траектории, поэтому я и не смог ничего предпринять. Если бы Парис нарочно хотел убить Ахилла, я бы его спас, но тут был скорее несчастный случай. Это невозможно было ни предвидеть, ни предотвратить.

– - Папа! Неужели ты не видишь, как это странно и подозрительно!
– возбуждённо воскликнула Афина.
– Позволь мне разобраться с этим делом!

Зевс посмотрел на дочь с осуждением.

– - Ты бы хоть чувства матери пощадила, - сказал он.
– Фетида, ты хочешь, чтобы мы затеяли серьёзное расследование с дознанием, допросами, экспертизами и бесконечным выяснением деталей и подробностей? Мы, конечно, и так все знаем, что Ахилла убил Парис, но, если ты скажешь, мы это

точно и основательно перепроверим.

– - Нет, - решительно ответила Фетида.
– Я не хочу никаких расследований и дознаний. Я хочу только, чтобы этот мерзавец ответил за смерть Ахилла. Я хочу, чтобы он сдох и чтобы перед смертью мучился так же, как мой несчастный сын.

Зевс покачал головой.

– - Понятное желание, - сказал он, - и, пожалуй, справедливое. Не будем с этим затягивать.

Он помолчал немного и грустно добавил:

– - Прости, Фетида. Я сделал всё, что мог, но против судьбы бессильны даже боги. Несчастье было непредсказуемо и потому неотвратимо. Ты пойми: смертному смерти не избежать, главное, что он прожил не зря. Сколько людей дожило до старости, а их имён не вспомнят даже внуки! Но имя Ахилла будут помнить через тысячи лет. А у смертных если имя не умерло, значит, они тоже живы. Твой сын, Фетида, обрёл истинное бессмертие, какого удостаиваются очень немногие. Радуйся и гордись этим.

"На самом деле бессмертным стал не столько сам Ахилл, сколько его пятка", - подумал было Гермес, но Зевс посмотрел на него так строго, что эта неуместная мысль тут же выскочила из головы посланника богов.

А Фетида молча развернулась и, низко склонив голову, пошла прочь с Олимпа, чтобы никогда туда больше не возвращаться. Олимпийская жизнь и олимпийские нравы оказались слишком сложными для понимания обычной морской нимфы, хотя бы и очень красивой и амбициозной. Фетида потерпела жестокое поражение: её мечты и замыслы были разрушены, Ахилл - её главная опора и надежда, цель всей её жизни погиб, и дальнейшее бесконечное существование представлялось ей пустым и бессмысленным. Больше о ней на Олимпе ничего не слышали.

– - Ну что ж, - сказал Зевс Аполлону, когда Фетида окончательно скрылась из вида, - жаль, конечно, что так получилось, но твоей вины в этом нет. Ты сделал всё, что от тебя зависело, и теперь Ахиллу ничего больше не угрожает. Увы, он погиб, но жизнь на земле и на Олимпе продолжается. Твоё рабство закончено, я тебя прощаю, можешь возвращаться на Олимп.

Аполлон низко поклонился отцу. Другие боги окружили его, поздравляя с освобождением и возвращением.

Боги радовались. Для них смерть Ахилла означала богатые поминальные жертвы, пышные похороны и спортивные состязания, которые обещали быть не менее интересными, чем те, что Ахилл недавно устроил в память Патрокла.

Спор об оружии

Похороны величайшего в греческом войске героя богов не разочаровали. Агамемнон похоронил Ахилла в лучших эпических традициях. Были принесены щедрые жертвы богам, а поминальный пир был такой обильный, что никто не смог подняться из-за стола, все там и заснули. Ахилла захоронили в одной могиле с Патроклом, смешав их прах.

Когда все пришли в себя после тризны, Агамемнон по традиции устроил поминальные состязания. Радость богов была безгранична. Особенно всех удивил Диомед, победивший в соревновании по бегу. Либо он уже совсем поправился после ранения в пятку, либо у его победы была другая причина, но Афина её категорически отрицала.