Вопреки. Том I
Шрифт:
– У природы нет плохой погоды. Меня снегом не испугаешь.
– Мы к этому вернемся... так... то есть не ты выпустила моего коня?
– Нет, - она спокойно смотрела в его глаза.
Что-то не сходилось в её версии, ведь Люцифера всё-таки кто-то выпустил, более того - спугнул. Этот конь был умён даже для своей редкой породы, закалённой магией в течении сотен лет, он бы не сбежал в метель просто так, его что-то спугнуло.
– Как ты оседлала его?
– Он подпустил меня.
– Это не в его привычках, знаешь ли. Так как?
Алиса скрестила руки на груди и запрокинула голову, и Блэквелл снова стал пленником
"Обнаженная шея... уверен, что на ощупь как бархат... так! Не отвлекаться!" - подумал он снова не о том, а девушка, тем не менее ответила:
– Он был испуган, а я хорошо лажу с животными, - она отвела глаза, как будто вспоминая какие-то обстоятельства.
– Ладно, перейдем к другим вопросам. Кто ты и откуда? Как оказалась на невольничьем рынке?
– А это обязательно?
– ДА!
– прикрикнул он.
В дверь постучался Франческо и робко их прервал:
– Звали, мой Лорд?
– Да, - загадочно произнёс Хозяин, не сводя глаз с Алисы, - Позови сюда Уоррена, Франческо. Немедленно.
– Сию минуту, мой Лорд!
– покорно ответил слуга и испарился выполнять приказ.
Блэквелл всё так же неотрывно смотрел на девушку:
– Я задал вопрос, - уже спокойно сказал он ей.
Герцог был возмущен вопиющему неподчинению своей новой подопечной, но всё же как завороженный разглядывал её, сам себя коря за слабость.
– Хорошо. Как попала на рынок в душе не чаю, - издевательски подняла брови, - Знаю лишь, что я - русская, если вам это о чём-то скажет.
Блэквелл параллельно начал магически воздействовать на память девушки, ища какие-то зацепки, но она вдруг подняла на него глаза и спокойно и вкрадчиво сказала:
– А вот это бесполезно, там вы ничего не найдёте. Я стёрла все зацепки, ведущие к моим слабостям.
– Ты чувствуешь ментальное воздействие?
– Разумеется...
Воздействие на мозг уже само по себе являлось тонкой магией, а Блэквеллы, а до этого Пемберли-Беркли, славились своей генетической способностью читать мысли других людей, хоть в магическом мире существовали целые ритуалы, чтобы обезопасить себя от такого воздействия. Но на девушке не было ни одного знака защиты от ментального влияния, это он заметил ещё в ортоптере, когда она спала. Следовательно, она обладала либо другой сущностью, не человеческой, либо её кровь как-то пересекалась с Блэквеллами, что практически невозможно.
"Кровь... проще проверить кровь" - сделал вывод Герцог, а вслух произнёс:
– Ты не ответила на вопрос: кто ты?
– Так а вопрос в чём? Имя вы знаете, фамилия вам ничего не даст и совсем не пригодится, тем более что я её не помню.
– Что ты за существо?
– А на что похоже?
– её глаза заискрились улыбкой.
– Похоже, что ты юлишь как уж на сковороде!
Теперь и губы её растянулись в улыбке. В прекрасной улыбке. Даже сложно представить, чтобы это волшебной красоты лицо сделалось ещё красивей, но её улыбка сотворила чудо. Блэквелл тоже улыбнулся.
"Что я делаю!?"
– Я не знаю, как ответить на ваш вопрос, Милорд, - из её уст слово "Милорд" прозвучало как урчание и Блэквелл непроизвольно прикрыл глаза, - Просто потому что я не знаю ни ваших классификаций существ, ни к какой из них я могу относиться.
– Ты выбрала сложный путь, догадываешься?
– он устало закрыл глаза, делая скучающий вид,
Ему нравилось играть с этой странной рабыней, она будила в нём первобытный азарт, любопытство.
– Лови!
– он бросил ей золотой медальон на цепочке, который крутил в руке всё это время.
Она лёгким, но точным движением левой руки поймала медальон. Это была непростая побрякушка из куска золота, её украшали какие-то таинственные узоры, а на обратной стороне был выгравирован герб с волком, герб Герцогов Мордвин. Девушку переполняло любопытство, и она его не скрывала:
– Что мне с этим делать?
– Носи и не снимай. Этот медальон будет напоминать тебе о моей над тобой власти, он заколдован. С его помощью я всегда могу найти тебя, где бы ты не пряталась, - он встал с кресла и пошёл к камину. Взмахнул рукой и по воздуху к нему подплыл старый потрепанный пергамент и замер в воздухе под его рукой. Во второй руке был кинжал, - Подойди.
– Есть предложения получше?
– она медлила, с опаской смотрела на кинжал.
– Тебе надо научиться подчинению. Подойди.
Блэквелла интриговало это непривычное ощущение. В его присутствии люди обычно либо лебезили, либо боялись, но во всех случаях подчинялись и держались в напряжении. Алиса же не боялась его вовсе. Она его изучала и не скрывала этого: ходила по грани, прощупывала рамки дозволенного. Блэквелл был сам такой, но всё же было непривычно.
К рабам испокон веков относились с опаской и осторожностью, магическое рабство всегда носило серьёзный отпечаток на сознание раба. За правило у рабовладельцев считалось не привыкать к своим подопечным, быть им хозяином и никаких личных привязанностей. Лорд Блэквелл знал, что хуже обычного раба, может быть умный раб, а хуже умного раба, умный хладнокровный раб женского пола. Таким экземплярам было нельзя верить, их нельзя оставлять без дела, иначе они разрушали мир вокруг тебя или рыли там, где нельзя.
Все эти очевидные причины дистанции между рабами и рабовладельцами возводило до уровня "категорически нельзя" одно лишь слово "Лимбо", которое само по себе звучало настолько неприятно, что его попросту было не принято произносить в приличном обществе.
И, зная всё это, он всё-таки купил эту девушку на рынке, может от скуки, может от любопытства. В любом случае, она была явно очень сильна и непроста, дать ей умереть он не мог, а отдать в руки врагу просто рационально.
Пока Блэквелл был погружён в свои мысли, это идеальное создание мягко поднялось из кресла и приблизилось к своему хозяину. Блики играющего в камине огня играли на её коже, подчеркивая рельефы фигуры. Он жадно наблюдал за происходящим, привыкая к притягательной внешности девушки, надеясь, что спустя какое-то время, перестанет реагировать на её присутствие так пылко.
Блэквелл быстрым движением взял её руку и сделал надрез на ладони. Кровь пошла багровой струйкой по нежной коже.
"Хороший знак, значит кровь в её жилах течет".
Но она не шелохнулась.
"А это плохой знак".
– Тебе не больно?
– насторожился он, ведь она даже не дернулась.
– Я чувствую боль, если вы об этом...
– не сводя глаз с капающей на пергамент крови, сказала она полушепотом.
"Но иначе. Боль возвращает к жизни" прозвучало отголоском. Блэквелл понял, что это её мысли.