Ворона для Царя
Шрифт:
В тот день, когда я отогнал от нее ротвейлера, она впервые назвала меня по имени. Не могу передать, что я тогда испытал. Наверное, мне еще никогда не было настолько приятно слышать собственное имя. На секунду показалось, что у меня есть шанс заслужить прощение, и Люда когда-нибудь сможет доверять мне. Но через несколько дней меня выцепили ее дружки с бритоголовыми подружками и снова наваляли. А в конце передали привет от Люды. Значит, не простила.
Я знаю что такое кирпичная стена внутри, и мне хорошо известно, как сложно ее разрушить. Люда выстроила эту стену и теперь мне предстоит найти способ, чтобы через
Я прихватил из дома фотографию Лизы. Начну рассказ с нее.
Ночью, когда санитарка покинула пост, я вышел из палаты со своим одеялом и отнес его в самое красивое место в этой больнице, которое открыл для себя еще с предыдущего пребывания здесь. Мне показал его сосед по палате, который частенько бегал туда курить. С крыши двенадцатиэтажного здания открывался потрясающий вид на город, особенно ночью, когда на улице было тихо и по всему городу горели огни. А воздух там такой свежий, что невозможно надышаться им после палат и коридоров, в которых пахнет спиртом и хлоркой. Нарочно положил одеяло на самый маленький выступ и пошел за Людой.
Зашел в отделение травматологии и беспрепятственно проник в ее палату, которая была почти у самой двери, а пост находился в другом конце коридора. И он тоже был пуст. Разбудил Люду и, прихватив с собой ее одеяло, повел на крышу. Я еще не знал, как она отреагирует на то, что я хочу с ней объясниться. Но мне очень хотелось, чтобы она меня выслушала. Может, узнав мою историю, она, наконец, поймет, почему я вел себя как бессердечное животное. Может, она сумеет простить меня. Может… даст мне шанс все исправить.
Я шел на крышу как на исповедь и впервые держал Люду за руку, отчего волновался еще сильнее.
– Так нормально? – спросил я, укутав ее в одеяло. – Не холодно?
– Нет, - улыбнулась она, сидя на выступе как воробушек.
– Если замерзнешь, сразу скажи, о`кей?
– Хорошо. Но пока мне тепло, - снова мило улыбнулась она.
Я сел рядом с ней. Специально привел ее на этот маленький выступ, чтобы быть как можно ближе. Сунул руку под одеяло, залез в карман олимпийки, и тут опомнился, что забыл в палате фотографию Лизы.
– Люд, подождешь пару минут, ладно? Я кое-что забыл взять, - вставая с выступа, сказал я.
– Конечно, куда же я денусь. Ты так меня закутал, что сложно теперь даже пошевелиться, - посмеялась она.
Меня очень радовало то, что она согласилась уделить мне время, и то, какое у нее было настроение. Наконец она не сопротивлялась поговорить со мной.
Зашел в отделение и, удачно преодолев пустующий пост, тихонько прошел в самый конец коридора. Зашел в палату, нашел в тумбочке фотографию и поспешил обратно. Дернул за ручку металлической двери, и тут меня ждал сюрприз: дверь была закрыта на ключ. В панике побежал к посту – никого, постучался в сестринскую, но и там никто не открыл. В поисках медсестры прошелся по всем палатам, но ее нигде не было. Оставалось только закричать на все отделение, чтобы она пришла. Вернулся к посту, пошарил на столе, подумав, что она могла оставить
– Царев! – я вздрогнул от голоса за спиной. – Ты опять взялся за старое? Опять на крышу ползал? Я когда зашла в палату и бнаружила, что тебя нет, так и подумала, что ты туда отправился! Крадется он обратно на цыпочках, думает, я слепая! Думает, он тут самый умный!
– Откройте дверь, пожалуйста! Мне нужно на пять минут выйти, - говорил скороговоркой я.
– Я на твою тумбочку поставлю табличку с больничным режимом, чтобы он всегда был у тебя перед глазами! – громким шепотом строго проговорила она. – А ну быстро иди в палату! У тебя утром операция, а ты на крышах покуриваешь! Вот твой отец придет, я ему все расскажу.
– Да не курю я, и никогда не пробовал. У меня личная жизнь сейчас решается, понимаете? Там, на крыше, девчонка ждет…
– Ой, Царев! – покачала головой медсестра. – Знаю я твои шуточки. В прошлый раз тебя на крыше вертолет ждал, на котором ты собирался полететь к обезьянкам Африку.
– Я же шутил тогда. А теперь правду говорю! Девочка замерзнет, если дверь не откроете.
– Угу, угу, - медсестра уткнула руки в бока. – Да хоть сам президент тебя сидит и ждет на этой крыше, все равно не открою! И сторожу уже позвонила и сказала, чтобы запер эту крышу на амбарный замок, чтоб никто не шастал туда. Всё! Спасть иди! А не то сейчас все отделение мне перебудишь! – она развернулась и пошла в сестринскую.
- Да будьте же вы человеком! – крикнул я на весь коридор. – Откройте эту чертову дверь! Там девочка на крыше мерзнет, слышите!
– А ну-ка не ори мне тут! – рявкнула медсестра. – А не то сейчас вколю тебе успокоительное!
Медсестра зашла в сестринскую. Я выхаживал по коридору не зная что делать. Может, здесь есть еще какой-нибудь выход? Но я впустую оббежал все отделение, так и не найдя способа выбраться.
Если Люду заперли на крыше, то она точно подумает, что это сделал я…
Я выманил ее на крышу, сделал вид, что мне нужно отлучиться и запер ее. Зимой. На крыше. В одеяле и тапочках. Отлично. Хорошее начало наших дружеских отношений. Слов нет.
Глава 33. Тысячи разноцветных фейерверков
Когда он пришел за мной в палату и, взяв за руку, повел на крышу, у меня не было ни единой мысли, что это всего лишь продолжение его жестокой игры. На крыше он сказал, что что-то забыл и, пообещав, что вернется через пару минут, ушел. Я сидела на маленьком выступе и ждала его, вдыхала прохладный воздух, и с высоты смотрела на далекие огоньки, на машины, которые словно игрушечные двигались по мосту, а под мостом шел поезд, нарушая городскую тишину.
Прошло минут десять, а его все не было. Я не подпускала к себе мысль, что он бросил меня на крыше. Может, ему просто не удалось вернуться обратно? Может, его заметила медсестра? Я решила спуститься на технический этаж, чтобы дожидаться его в теплом месте. Дошла до другого конца крыши, где была дверь, через которую мы сюда попали, дернула за ручку, и от неожиданности вниз живота упал булыжник. Дверь была закрыта. Скинула одеяло и в панике побежала по крыше в поиске другого выхода. И он был. Точнее их было несколько, но все двери были заперты.