Ворона для Царя

Попова Елена

В семь пятнадцать я снова поднялась на девятый этаж. На этот раз в коридоре было пусто. Зашла в отделение и отправилась искать палату номер шесть.

– Ты с этого отделения? – заметив меня, спросила медсестра на посту.

– Нет, я… А не подскажите в какой палате Максим Царев? – мило улыбнулась я и захлопала ресничками.

– Так, красавица, - спустив очки на кончик носа, строго заговорила медсестра. – У нас посетители по отделениям не разгуливают! Давай на выход!

– Но мне…

– Завтра в часы приема приходи! – перебила медсестра и кивнула на выход.

Ничего не оставалось делать как отправиться в свою палату. Ехала в лифте и ругала себя, что не сообразила соврать, что я с этого

отделения, тогда у меня был бы шанс пробраться к нему.

Катя предлагала поиграть в карты, в тетрис, разгадывать сканворды, но мне ничего не хотелось кроме того как объясниться с Максимом.

Перед сном мы за пять минут съели с ней все рафаэллки, и около десяти часов Ира попросила выключить свет в палате. Катя тоже быстро уснула. И мне ничего не оставалось делать, как закрыть глаза и перестать терзать себя дурными мыслями. Ведь если он подарил мне подарок, то, скорее всего, не держит зла. Узнавал через Жору, какие мне нравятся цветы… Интересно, в темноте светятся мои зубы? Почему-то мне постоянно хотелось улыбаться. Пока не провалилась в сон.

 - Люд. Люда, - послышалось во сне. – Спишь? – кто-то потормошил меня за плечо.

Я приоткрыла один глаз и подняла голову, но в темноте видела лишь чье-то очертание.

– Это я, Макс!

Я очень быстро взбодрилась и села на кровати, как будто меня подняли по боевой тревоге.

– Что ты здесь делаешь? – прошептала я.

– За тобой пришел.

– За мной?

– Хочу показать тебе кое-что. Идем, пока на посту никого нет, - он помог мне слезть с кровати.

– Это тоже нужно взять, - Макс свернул одеяло и посмотрел на мою пижаму. – И это, - он снял со спинки мою олимпийку.

– Зачем все это?

– Сейчас узнаешь, - он взял меня за руку и мы на цыпочках вышли в коридор.

Я еще не знала куда мы идем, и что он задумал. Внутри поселилось тревожно чувство. Ведь я еще не успела объяснить Максу, что вчерашнее нападение моих друзей не входило в мои планы. И этот его ночной визит может запросто оказаться ответным ударом. Но любопытство перевесило, и я следовала за ним к лестнице, держа за руку...

Глава 32. Как на исповедь

Максим

Я почти год отучился в новой школе и не замечал ее до того дня, когда мы с друзьями завалились в актовый зал, где девятый «Б» репетировал песню ко дню победы. Нам просто захотелось повалять дурака, над кем-нибудь постебаться. Мы сели на первый ряд, начали громко подпевать, ржать как ненормальные. И в какой-то момент я обратил внимание на светловолосую девочку с большими светлыми глазами, которая стояла на сцене среди своих одноклассников и пела «В парке у Мамаева кургана». И в этот момент я подумал о той, которую хотел стереть из памяти. Которую призирал с момента ее появления на свет. Свою сводную сестру Лизу. Как бы это скверно не звучало.

Я всю жизнь был марионеткой для матери. Выполнял все, что она от меня требовала, и хорошо знал цену непослушания: запертая комната, синяки на теле, двойная порция чтения. И все думал, а когда же она меня похвалит за все мои достижения? Что еще нужно сделать, чтобы заслужить ее любовь, заботу. Старался, выжимал из себя все что мог, до утра готовился к олимпиадам, а когда мама узнавала, что я занял первое место, с замиранием сердца ждал, что она меня похвалит. Но в ответ лишь слышал: «Хорошо. Но в следующий раз готовься тщательней, ты всего лишь на два балла опередил второе место». Ни «молодец», ни «так держать», ни «я тобой горжусь», - никогда от нее слышал. Я не знал что такое игрушки, моя голова была занята теоремами и формулами, я не знал, что такое друзья - на них у меня попросту не было времени. В школе надо мной подтрунивали, тычки, насмешки, ненавидели меня за то, что я сын директрисы. Мое окружение -

педагоги, репетиторы, и иногда отец. Я любил когда он забирал меня на пару часов и возил в парк на аттракционы. Мы ели мороженое и сладкую вату, зимой катались на горке и на коньках. Он не мог забрать меня к себе, так как у него не было своего жилья, не было денег, работы. Зато была судимость за мошенничество. Но все моменты проведенные с ним – самые счастливые воспоминания из моего детства. А как только я переступал порог дома, снова натягивались нити и я становился марионеткой. Уверен, что вы много раз слышали такое выражение «Ты должен рассказать таблицу умножения, даже если тебя разбудят среди ночи!» Да каждая математичка твердит об этом. Кого-нибудь из вас будили? Уверен, что нет. А вот мне хорошо известно это выражение на практике.

И вот мама выходит замуж за Виктора Алексеевича. Большой грузный дядька, который теперь расхаживает по нашей квартире в длинном халате и постоянно что-то ворчит. То ему не нравились мои ботинки в прихожей, то мешал свет в моей комнате, или сильный напор воды, когда я мыл посуду. За такие, казалось бы, пустяковые вещи, мне частенько от него прилетало по затылку.

Они с мамой продали нашу двушку и купили трешку в новостройке. Одна комната – их спальня, вторая – кабинет Виктора Алексеевича, третья… Я тоже думал для меня, но в ней почему-то поставили детскую кроватку и сообщили, что вскоре у меня будет сестра или брат. Для меня выделили диван на кухне.

Когда Лиза родилась, ей досталось все и сразу: любовь, забота, игрушки, тисканье за щечки, ласковые слова, красивая одежда. Мама и Виктор Алексеевич выполняли любой ее каприз. Один раз, когда мама попросила меня постоять с коляской, а сама ушла в магазин, мне жуть как захотелось спустить коляску с лестницы. Я ненавидел эту девочку и не считал ее своей сестрой. Почему я из кожи вон лезу в попытке завоевать одно, всего лишь одно ласковое словечко, а ей всего-то стоит открыть свой ротик и зареветь, показывая на какую-нибудь игрушку, и игрушка тут же оказывалась в ее руках. Почему ее подкидываю на руках и называют солнышком, почему ее до сих пор не начали обучать буквам, цифрам, цветам, ведь ей уже два! А я в этом возрасте уже отличал фиолетовый от пурпурного. Ей дарили любовь так просто. Оказывается, чтобы привлечь к себе материнское внимание, нужно просто потопать ножками, закатить скандал или разбить тарелку. Совсем не обязательно занимать первое место в олимпиадах и иметь в дневнике все пятерки за все четыре четверти и за год.

И чем старше она становилась, тем больше я ее призирал. Как-то раз она пришла из школы и включила на всю квартиру музыку, а я в этот момент делал уроки на кухне. Я попросил ее убавить музыку раз, попросил два, попросил три, а на четвертый, когда понял, что Лиза меня не слушает, швырнул ее магнитофон на пол. А вечером, когда мама пришла с работы, Лиза ей сказала, что я вломился в ее комнату и бросил магнитофон, который стоял на ее столе выключенный. Мама не поверила мне, когда я клялся, что у нее на всю квартиру играла музыка и мешала делать мне уроки, и что я несколько раз попросил ее убавить громкость. В тот вечер мне сильно досталось. Лиза наблюдала, как мама хлещет меня ремнем, и все равно не созналась, как все было на самом деле.

Я умолял отца забрать меня и увезти туда, где я больше никогда не увижу ни маму, ни Лизу, ни Виктора Алексеевича. Отец сказал, что ему нужно пару недель, чтобы решить несколько вопросов и тогда мы сможем уехать. Куда-нибудь к морю. Это был май месяц.

Я все распланировал: заканчиваю седьмой класс, мы с отцом уезжаем, и в восьмой я иду в другую школу в другом городе. Но папа снова загремел в тюрьму на год… А я весь этот год ждал его как Хатико своего хозяина, и верил, что как только он выйдет из тюрьмы, сдержит свое обещание.