Воровка
Шрифт:
— Ну, давай, — приседаю и отпускаю на пол горящий огнём клубок.
Он крутится вокруг себя, огибает кресло и катится к книжным полкам, где подпрыгивает и гаснет.
Замираю в нерешительности, всматриваюсь в ряды книг, пытаясь понять, где спрятан сейф или какую из книг стоит достать, чтобы тайный механизм сработал. Вновь обращаться к дару не хочу, но и терять много времени на пустое перекладывание увесистых томов — непозволительная роскошь. Хмурюсь и закрываю глаза, пытаясь понять, насколько сейчас силен огонь внутри, можно ли его использовать
— Левая полка сверху, бордовый корешок, — слышу бархатный мужской голос и машинально тяну руку, беру книгу.
— Спасибо, — шепчу, не успев прийти в себя. — Ой! — восклицаю, осознав, кто именно мог дать подсказку.
"Искусство ведения стратеги" выпадает из рук. Оборачиваюсь, отступаю, ударяюсь спиной об книжный шкаф и стараюсь придумать нечто правдоподобное, чтобы мужчина не закричал, не позвал никого на помощь и сам держался подальше, пока я лихорадочно ищу путь к бегству.
— Я, — подняв на него взгляд, начинаю уверенно, но не успеваю закончить.
— Пришла, чтобы украсть нечто ценное, — заканчивает он за меня и поворачивает ключ в замочной скважине, чтобы я точно никуда не сбежала.
— Я просто ждала вас, — кокетливо накручиваю локон на палец, — Меня направили к вам в качестве подарка, чтобы удовлетворить ваше мужское желание, — говорю и заливаюсь краской. — Любому мужчине стоит иногда расслабиться и отдохнуть.
К счастью моя уловка срабатывает. И пока хозяин комнаты зажигает свечи, встав полу боком, я медленно отступаю к окну.
— Что же ты пятишься, а не бросаешься ко мне в объятия? — хмыкает мужчина. — Кто подарил столь несмышленный подарок? — явно поняв мои намерения, он продолжает мне подыгрывать. — Или же ты решила разнообразить наше знакомство и заставить меня побегать? Я в такие игры не играю, — он насмешливо поднимает руки вверх, будто сдался.
— Что вы, нет! — выдавливаю смех, который настолько фальшив, что походит на кудахтанье курицы. — Просто я хочу осмотреться.
— Где же мой друг смог найти столь ослепительный сапфир? — мне кажется, что он сказал эту фразу не случайно и сейчас смотрит на мою руку с кольцом.
Камень как будто специально сверкает голубоватым светом, откликаясь на лесть. Накрываю украшение ладонью и пожимаю плечами. Не мог же он в такой темноте разглядеть кольцо.
— Пусть это останется между мной и вашим другом, а мы займемся чем-то более интересным.
— Например, — он делает шаг ко мне, — ты расскажешь, что делают с ворами.
— Оу, — вытягиваю губы трубочкой, стараясь скрыть дрожь в голосе, — Увы, я не знакома со столь безумной и опасной деятельностью, но могу показать, нечто более приятное.
Мужчину перекашивает, будто ему противно от одной мысли прикоснуться к женщине, которая торгует своим телом, но, тем не менее, он делает ещё один шаг вперёд, заставляя меня бочком двигаться к окну.
— Наверное, удобно совмещать, где не получилось обокрасть, можно подзаработать телом, где не получилось
Я понимаю, что отвлекать внимание у меня не получается и бросаюсь к окну, но мужчина оказывается быстрее меня. Он перехватывает меня за талию и бросает на пол, нависает надо мной, ставит ногу на грудь и надавливает, выбивая остатки воздуха из лёгких.
— Отдавай то, что украла, — его голос, пропитанный яростью, меняется до неузнаваемости. — Немедленно! — он усиливает давление на грудную клетку, отчего на глазах выступают слёзы.
— Пожалуйста, — бормочу, трясясь от страха, и всеми силами удерживаю дар под контролем. — Я ничего не взяла, отпустите.
— Кольцо снимай!
Послушно киваю и под его пристальным взглядом стараюсь выполнить его приказ, но ничего не получается — кольцо будто приросло к пальцу.
— Не снимается? — грохочет он и тянется ко мне.
— Нет! Прошу, я его не крала. Оно мне досталось от матушки.
— Воровка, торговка телом и врунья, — он больно сжимает мой подбородок. — Прекрасное сочетание. Знаешь, что делают с такими как ты?
Я знаю, но не в силах ответить. Страх слепит, дар настолько сложно контролировать, что решение приходит само — я щёлкаю пальцами, и тяжёлый подсвечник опускается на голову мужчины.
Он пошатывается и оседает на меня. Придавленная телом, барахтаюсь, стараюсь сбросить его с себя, платье трещит и рвется. Я вьюсь ужом, совершенно не заботясь об испорченной юбке и том, что причиняю себе боль. Выбравшись, сразу прикладываю ладонь к шее мужчины, нахожу пульс, щупаю голову на месте удара, чувствую огромную шишку и сырые волосы.
— О нет! — шепчу, разглядывая пальцы перепачканные кровью. — Только живи! — приказываю незнакомцу и вскакиваю на ноги.
Бросаюсь к двери и кричу со всей мочи.
— На помощь! Он умирает! Помогите! Сюда!
Намерено бужу всех, совершенно не заботясь о том, что меня обнаружат. Я не хотела, чтобы он терял сознание, не думала, что смогу настолько сильно его ударить. Мне надо было его отвлечь, чтобы он перестал вдавливать меня в пол, он должен был отвернуться, посмотреть, кто его ударил, а я бы смогла убежать, выскочить в окно.
Мои руки трясутся, а голос дрожит. Примерять на себя роль убийцы — самое худшее ощущение в жизни. Намного хуже, чем роль продажной женщины, воровки и бродяжки.
— Помогите! — горланю, пока не вижу в конце коридора стремительно приближающийся мужской силуэт.
Захлопываю дверь и бегу к окну. В спешке забираюсь на подоконник и прыгаю. От страха дыхание перехватывает, я не сразу понимаю, что не могу идти. Боль в лодыжке чувствуется будто издали, а все происходящее ничем иным как кошмарным сном. Хромаю вдоль дома, прячусь в кустах, стараюсь услышать, что происходит, но кроме стрекота насекомых до меня не доносятся никакие звуки.