Воровка
Шрифт:
Будто чувствуя мой взгляд, он вальяжно разминает плечи, расстегивает пару пуговиц на светлой рубашке и решительно закатывает рукава, обнажив руки по локоть. В каждом его движении чувствуется плавная грация хищника, которая неизбежно появляется у тех, кто легко может оборвать чужую жизнь. Идеальный палач, одаренный без толики жалости к себе подобным.
Не сводя с мужчины глаз, я кусаю палец. В каждом движении одаренного мне видится злорадная усмешка и угроза. Будто он давно знает, где я прячусь и сейчас наслаждается видом дрожащей фигуры, прижатой к холодному полу под столом, и теперь играет, нарочно запугивает, играя мышцами и демонстрируя
Нервы на пределе. Еще немного и дар будет искрить так, что его будет не скрыть за тканью платья. Зажмурившись, я задерживаю дыхание и медленно выдыхаю, собрав губы в трубочку. Терять контроль над собой сейчас, когда я могу спастись никак нельзя! Липкий страх сковывает, мысли путаются. Я борюсь с желанием вскочить, пока он стоит ко мне спиной и выбежать в коридор. Мысленно посылая мужчину куда подальше, стараюсь наладить дыхание и унять бешеное биение в груди.
Я так надеюсь на скорый уход Аарона, что когда он делает несколько шагов к сундуку, едва сдерживаю радостный порывистый шумный вздох. От вида уходящего мужчины, сердце восторженно щемит.
Не теряя времени, я вскакиваю, запускаю руку в один из ящиков, который был ранее закрыт на ключ и, схватив пару мешочков с монетами, прижимаясь спиной к книжным стеллажам, крадучись, направляюсь к прикрытой двери.
Выглядывать в коридор, в котором еще были слышны шаги одаренного, жутко. Влажные пальцы скользят по круглой ручке и, почувствовав исходящий от нее холод, медленно толкают дверь вперед.
В пустом коридоре эхом прокатывался звонкий едкий голос дамочки, невозмутимый мужской баритон, частое цоканье каблучков и четкий размеренный ритмичный стук сапог.
Мои руки скользят вдоль стен, я иду быстро, огибая каждую статую и прислушиваясь к голосам.
— Ты опозоришь меня! — шипит не хуже змеи дамочка. — Ты, — возмущенно фыркает она и тут же затихает, не находя нужных слов, и добавляет после паузы, будто опомнившись: — Будет скандал!
Что отвечает ей Аарон, не слышу из-за шума в ушах, который пульсирует и мешает сконцентрироваться. Становится слишком душно. Я понимаю, что от лестницы меня отделяет всего каких-то пару метров, но преодолеть их особенно трудно. Вглядываюсь в широкий коридор, где за поворотом слышны приглушённые голоса и решаюсь бежать, понимая, что как только мужчина пойдет обратно он увидит меня. Я несусь, перепрыгивая ступеньки, стараюсь спуститься как можно скорее, чтобы была возможность спрятаться.
Прихожу в себя при виде двери ведущей в кладовку. Мне наконец-то удаётся успокоить бешеное сердцебиение и унять дрожь по всему телу. Оглядываясь по сторонам, думаю, где может быть выход на улицу. Я знаю, что он должна быть где-то рядом, стоит лишь понять, куда идти направо или налево.
Хочу обратиться к своему дару, чтобы он заиграл огоньком на кончиках пальцев, я бы осветила им пол и поняла, откуда тащили мешки, но боюсь это сделать. Мне приходится присесть на корточки и водить рукой по холодному полу, на ощупь определяя, где больше загрязнений. Потеряв на бесполезном занятии уйму времени, стискиваю зубы. Понять куда идти у меня так и не получилось. Злюсь, и мысленно приказываю охватить ладонь пламенем. Даже с освещением не сразу нахожу, куда стоит повернуть, с трудом разглядывая едва заметные разводы от талого снега.
Заветная дверь, ведущая на улицу, оказывается
Набираю в грудь побольше воздуха перед тем, как сделать шаг и оказаться под открытым небом, навсегда попрощавшись со стенами замка. Надеюсь, что все рассказы о проклятом лесе неправдивы и ночью меня не подкараулит разъярённый снежный монстр с клыками льдинами настолько мощными, что способны переломить напополам ствол дерева. Снег под ногами хрустит, за мной тянутся глубокие следы. Если мне повезёт, к рассвету поднимется метель, тогда одарённые не сразу поймут в каком направлении я скрылась. Вспоминаю, какие сугробы в лесу, если идти не по дороге и морщусь, понимая, что сама далеко уйти не смогу и решаюсь на ещё один отчаянный шаг — украсть лошадь.
Привыкшая в мире людей к расположению конюшен на возвышении, я внимательно осматриваюсь. Территория замка хоть и весьма обширна, но, как и полагается, все хозяйственные постройки расположены возле чёрного выхода с кухни. От окон исходит свет, чему я весьма благодарна, ведь в кромешной тьме вряд ли можно свободно ориентироваться на незнакомой территории. Нехотя отмечаю, насколько ухожены и добротны деревянные строения, нет ни одной покосившейся доски или большого зазора между ними, даже ели стоят аккуратно припорошенные снегом с развешенными на них сосульками в форме яблок, цветов и гроздей ягод. Выдыхаю облачко пара, надувая щёки, прищуриваюсь, стараясь разглядеть, куда ведёт прокатанная от полозьев саней дорога и хмурюсь. Ничего не видно. Я нервно дергаю застежку возле горла и иду по следу.
К конюшне подхожу осторожно, прислушиваюсь к звукам и стараюсь быть собранной, если что-то пойдёт не так. Двойные двери, открываю с помощью дара и замираю, прислушиваясь. Не услышав ничего, что могло бы меня насторожить, призываю небольшой огонёк к кончикам пальцев и захожу вовнутрь. По обе стороны от меня вижу много заготовленного сена, а впереди в чистых стоилах крупных лошадей. Беру сухарик хлеба из большой доверху наполненной кадки и тяну руку к одному из животных. Скармливаю лакомство, чтобы расположить к себе и прохожусь ладонью по морде, поглаживая.
— Какой ты хороший, умный конь! Тебе надо спасти меня, помочь сбежать из этого леса, — пропускаю гриву между пальцев. — Красавец! — другой рукой скармливаю второй сухарик. — Пойдём, наденем седло. Какое предпочитаешь? — открываю стоило и, выводя коня, продолжаю приговаривать: — С чёрными ремешками или красными? Какое выберешь? Молчишь? Тогда, пожалуй, это, — приподнимаюсь на носочки, достаю с широкой полки седло и устраиваю его на спине коня, поверх накинутой суконной подстилки. — Красивый! Благородный! — приговариваю, затягивая ремешки.
Коня приходится седлать в темноте, на ощупь, чтобы не испугать его пламенем, из-за чего вожусь непозволительно долго, теряя драгоценное время. К счастью, животное довольно терпимо относится ко всему происходящему и, когда все готово послушно выходит из конюшни на улицу.
Бегло оглядываясь по сторонам, я перекидываю повод на шею коню, подхожу к левому боку, ставлю ногу в стремя, правой рукой хватаюсь за противоположную сторону седла и отталкиваюсь от земли.
— Пошёл! — отдаю команду, едва сев. — Хоп!