Воровка
Шрифт:
Как я оказываюсь в комнате, не помню, мне становится настолько плохо, что я ложусь в кровать прямо в ботинках, наспех спрятав мешочки монет под матрас возле головы, и проваливаюсь толи в сон толи в бред от охватившего меня жара. Вокруг меня всё гудит и смешивается, мелькает пятнами перед глазами. Находиться в таком состоянии невыносимо. Обрывки слов, которые долетают до моего воспаленного разума, не несут никакой смысловой нагрузки. Я не понимаю, что от меня хотят, о чём меня спрашивают, и меньше всего думаю о том, как выгляжу в этот момент. Хочу провалиться в темноту, но меня будто что-то держит, не даёт затеряться в тишине. Кажется, что такое состояние длится вечно, прежде чем моё тело окутывает мягкое
— А теперь отдыхай и восстанавливай силы, — слышу первую понятную для себя фразу и охотно соглашаюсь с ней.
Ведение приходят почти сразу, называть сном то состояние в котором я нахожусь сложно. Меня слышится смутно знакомый голос, который никак не могу вспомнить, где слышала. Он обвиняет меня, говорит, что я украла его вещи и теперь он придёт за мной. Кольцо возмущённо пульсирует на пальце, камешек начинает светиться голубым и тянется к говорящему, освещает крепкий мужской силуэт, обвивает его запястье и тянет его ко мне под щебет птиц.
— Нет! — просыпаюсь от собственного возгласа.
Рывком подскакиваю, подбегаю к окну и распахиваю его настежь, всовываю голову, смотрю по сторонам и, не заметив никакого оживления и чего-либо странного, что могло бы меня смутить, пячусь назад, пока мои ноги не упираются в кровать. Падаю на неё с тяжёлым вздохом облегчения, на мгновение закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями и решить стоит ли мне и дальше оставаться здесь.
Решение приходит быстро, едва я подхожу к небольшому зеркалу, закреплённому прямо к стенке шкафа, и вижу в моих волосах еловые иголки, понимаю — лучше поискать иное место для проживания. Морщусь от досады, понимая, что сюда могут нагрянуть с проверкой в любой момент. Помню, как, помощница лекаря, за неимением нужных трав отважилась пойти к снежной границе, и как её повели на допрос после того, как в её корзине увидели пару шишек. Всё что людям напоминало об проклятом лесе уничтожалось: ели вырубались, а приход зимы ассоциировался лишь с холодом голодом и смертью.
Наспех стараюсь привести себя в порядок, распутывая длинные светлые волосы пальцами, бью ладонями по щекам, стараясь придать румянец. К столику с оставленными лекарем настойками подхожу, когда уже полностью собралась. Задумчиво верчу в руках тёмные и светлые пузырьки. Мне интересно, что за чудо-средство так быстро смогло поставить меня на ноги, ведь кроме кашля и слабости во всём теле я не ощущаю никаких последствий отступившей болезни. Волшебных названий на флакончиках, которые смогли бы объяснить столь скорое моё выздоровление, не вижу, но всё равно решаю забрать их с собой. В любом случае общеукрепляющая настойка, микстура от кашля и средство от боли в горле мне понадобится.
Из постоялого двора ухожу, ничего не сказав хозяину заведения. Когда я спускаюсь в холл, он разговаривает с группой мужчин. На улице сразу иду к торговым прилавкам, расхаживаю по рядам, неспешно рассматриваю товары, даже пробую ложку мёда, чтобы задержаться возле женщин передающих друг другу новости так, что иначе как сплетницами их не назовёшь. Каждая из них чересчур сильно удивляется и восхищается предстоящим балом маскарадом, который в прошлом году свёл между собой такое количество замечательных пар, что его решили проводить ежегодно. Они обсуждают, в каких платьях и масках были девушки, сумевшие заинтересовать, с особо не примечательной внешностью, достаточно видных мужчин. Если верить их словам то у одной из невест вместо носа клюв, а у другой такой широкий лоб, что спасти его невозможно ни одной причёской. Послушав их немного и решив для себя, что самое главное я уже услышала, двигаюсь в сторону лавки с изображенной на вывеске иголкой с ниткой.
Зайдя внутрь, широко распахиваю глаза и ахаю от изобилия представленных вещей. Элегантно одетой полноватой
Подсчитывая возможную прибыль, женщина начинают суетиться, а узнав, что я расплачусь золотом, достает из-под прилавка нежнейшие ткани. Вежливо отказываюсь и беру всё самое простое, без лишних кружев вырезов, и дополнительных юбок. Прошу помочь мне нанять экипаж и заодно аккуратно узнаю, нет ли у неё доверенного лица, чтобы передать письмо в другую страну. Решив свою самую главную проблему и в ожидании кареты написав письмо, прошу извозчика завести меня в булочную, где передаю зашифрованное послание, некому Рину, а затем прошу доставить меня к постоялому двору, который расположен ближе всех к месту проведения бала-маскарада.
Комнату снимаю на первом этаже, с выходящими на яблоневый сад окнами, так будет проще выбраться незамеченной. Вещи не разбираю, оставив их в коробках возле кровати, и ложусь спать ещё засветло, потому что ночью вновь пойду на дело.
Мой сон вновь беспокойный, я вновь слышу недовольный мужской голос, от чего быстро просыпаюсь, прижимая руку к быстро колотящемуся сердцу.
Едва проскальзывающие сомнения запираю внутри. Мне просто необходимо собрать как можно больше денег, чтобы перевести брата, купить дом, нанять прислугу соответствующую своему статусу и навсегда забыть постыдное прошлое. Кто знает, может мне ещё повезёт создать свою семью.
За неимением штанов и рубахи надеваю на себя самое простое платье и, открыв окно, спрыгиваю на влажный грунт. Поворачиваю налево и иду прямо, мимо окон прохожу, наклонившись вперёд, стараясь быть незамеченной. По тихим тёмным улицам петляю, пока не выхожу к особняку, огромная территория которого огорожена забором. Подхожу ближе, переминаюсь с ноги на ногу, решая, как лучше подступиться к очередному зажиточному богатею.
К сожалению, вблизи нет больше никаких построек, и если я буду за ним наблюдать несколько дней — это вызовет подозрение. После неудачи с ювелиром, меня охватывает мандраж, как будто это моё первое дело. Я даже хочу развернуться и уйти, чтобы поискать нечто более удачное по расположению, но и едва я об это задумываюсь, что-то неминуемое начинает тянуть меня внутрь, с такой силой, что ноги сами идут к калитке.
Списываю это на внутреннее предчувствие, которое непременно сулит удачу, и поддаюсь.
Внутри оказываюсь довольно быстро, иду вдоль стен, растерянная жгучей пустотой внутри. Не помню, испытывала ли когда–либо нечто подобное. Призывать свой дар, чтобы осветить пространство не решаюсь, полностью надеюсь на интуицию. Поднявшись по лестнице безошибочно определяю, где находится кабинет. Захожу через незапертую дверь, нос щекочет запах хвои и книг. Щёлкаю пальцами, призываю огонь, чтобы разогнать полумрак и мотаю головой, бросая взволнованный взгляд на заваленный бумагами стол. Он выглядит так, будто хозяин совсем недавно покинул своё рабочее место и вот-вот вернётся, чтобы закончить с делами и разложить документы аккуратными стопками.
Внимательно оглядываю массивные стеллажи с книгами, останавливаюсь возле единственной картины и прищуриваюсь, сдвигаю её с места, но, увы, хозяин кабинета оказывается не столь предсказуемым, и за произведением искусства, изображающим горный ручей в лесу, голая стена. Я даже простукиваю её костяшками пальцев, чтобы убедиться, что там действительно ничего нет. Проверяю ящики стола, но и там пусто. Возмущённо цокою, понимая, что придётся тратить дополнительные силы на поиск, и формирую в руке сгусток пламени, подкидываю его словно мяч, формируя ровный круг из нитей.