Воровка
Шрифт:
Находится в замке одаренных, там, откуда следовала уносить ноги без оглядки — настоящее сумасшествие. Еще и это платье, больше похожее на ночную сорочку ужасно раздражает. Его хочется поскорее снять, выбросить, сжечь и забыть, как от стыда кровь приливает к лицу, как горечь обволакивает рот и жжёт своим едким послевкусием.
Зябко поежившись, я обхватываю себя руками. В широком коридоре гуляет ветер. Из распахнутых окон тянет холодом. Светлая гладкая плитка под ногами настолько ледяная, что красться на носочках становится невыносимо, приходится вступать на пятку, отчего походка становится нелепой, неуклюжей. От выстроенных в ряд вдоль стен колон исходит
В гнетущей тишине слышен шорох ненавистного платья. Кожа под ним зудит. Ненужные мысли лезут, терзают своими образами воспаленный брезгливостью и страхами разум. Думаю о том, сколько распутных девок удовлетворяло в нем желания мужчин перед тем, как оно оказалось на мне, и чем пропиталась легкая прозрачная ткань. Тошнотворный запах борделя исходивший от него говорит сам за себя, он кричит о распутности и тех непотребностях которые выдержало едва прикрывавшее тело ткань. От мысли, что одаренные обнаружат меня прямо в этом обрывке ткани и с украденным атласом под подмышкой кружится голова. Наверняка, когда они узнают, что я не только обладаю силой огня, но еще и подумают, что я торгую своим телом, то разорвут меня на части, как распутную девку, отдав на потеху мужчинам.
Обрывистое сиплое дыхание, сдавливает грудь приступом удушья. Я еле сдерживаюсь, чтобы не раскашляться, не согнуться пополам от нехватки воздуха. Из-за саднящего горла приходится часто сглатывать слюну и терпеть колющую иглами боль. Нестерпимо хочется одеться, замотать шею теплым шарфом и накинуть на голову капюшон, скрывающий глаза с пробегающими в них от волнения искрами огня.
— Ох, — сдавленно выдыхаю облачко пара и, прикрыв рот ладошкой, останавливаюсь.
Каменная винтовая лестница, выросшая передо мной, закрученная по часовой стрелке и погруженная в темноту, выглядит зловеще. Медленно подойдя к ней, я прохожусь ладонью по прохладной гладкой поверхности перил и со вздохом поднимаюсь вверх. Все вокруг меня выглядит бездушно, доведенным до идеала и мрачным.
Подниматься по широким ступеням неудобно, теперь приходится ступать босой ногой на широкую ступеньку и приподниматься на носок. Оставшийся один ботинок, я несу в руке, чтобы не стучать стоптанной подошвой и не привлекать лишнее внимание.
— Стой, подожди же ты! — от раздавшегося женского голоса меня передергивает, подпрыгнув на месте, я вжимаюсь в перила и бросаюсь наверх. — Как ты не понимаешь! — продолжает женщина. — Ты разбиваешь мне сердце! И убавь свой холод! Этим ты меня не прогонишь, а заморозишь здесь всех!
Твердые тяжелые шаги, принадлежавшие мужчине и быстрые постукивания дамских туфелек, стремительно приближаются.
— В твоей комнате достаточно тепло, сиди и грейся в ней, — устало отзывается мужчина. В его голосе легко читается усталость и едва уловимое раздражение.
— Я думала, ты позвал меня сюда, чтобы мы вновь смогли быть вместе! — надрывающимся визгливым голосом продолжает наседать женщина. — Подумай! — на мгновение стук каблучков затих. — Наш союз выгоден! Наши дети родятся с сильным даром! — надрывается она.
— Я позвал тебя сюда, чтобы ты смогла обучить девочку контролировать свою силу. Ты верно подметила, что твой дар силен и именно поэтому я обратился к тебе.
— Это ведь все из-за моего характера? — наиграно всхлипывает женщина. — Тебе не нравится моя требовательность?
— Элиз, я тебе ничего
— То есть, — взвизгивает она, — ты меня не любишь? — потрясенно тянет с неподдельной горечью, будто на неё снизошло озарение, и бежит вверх по лестнице. — Ты мной пользовался! — уже злобно выплёвывает женщина. Раздается глухой звук удара каблука о каменную лестницу. — Я доверилась тебе! Я думала после той ночи, ты женишься на мне!
— Будь я у тебя первым — женился бы, — совсем рядом со мной невозмутимо произнес мужской голос.
— Я тебя любила! Ты предал меня! — надрываясь, причитает дамочка.
— Не забывайся, я чувствую ложь.
Стараясь не шуметь, я спешу. Голоса приближаются. От лестничного пролета на втором этаже каменный коридор раздваивается на два абсолютно одинаковых полукруглых ответвления с немногочисленными дверными полотнами, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга. Куда стоит повернуть, чтобы оказаться в женском крыле я не помню. Глушащая разум паника съедает все полученные знания из книг. Уже повернув налево, понимаю, что выбрала неверное направление, но чтобы вернуться обратно и найти укрытие в одной из женских комнат, уже поздно.
В дрожащем от порывов воздуха огне факелов пол и стены смотрятся неровными. Выточенные из камня скульптуры воинов с остроконечными шлемами и вытянутыми вперед руками, на каждой из которых раскрывается тот или иной дар, бросают зловещие тени, подпитывая мой страх еще сильнее. Ладони с высокими волнами воды и летящими от нее в разные стороны каплями, с цветущими персиковыми деревьями, с парящими тканями возле пальцев, тянутся ко мне. Вода, земля, воздух — три стихии, но огня среди них нет. Зато на поблескивающих витражных окнах изображены драконы, которых колют острыми пиками, сковывают лапы извилистыми лозами, ломают крылья булыжниками и гасят вырывающийся из пасти огонь водой.
Проклятый дар! Драконья кровь! Спрятаться, убежать! И никогда! Никогда не попадаться на глаза одаренным! Они хуже людей, они убивают себе подобных, тех, с кем вместе боролись с тьмой и ведьмами, тех, кому точно так же, как и им Боги даровали дар, который, к несчастью, стал для огненных смертным клеймом.
Бегу от ужасающих образов в тупик коридора, прислоняю влажную от волнения ладонь к закрытому замку и мотаю головой.
— Давай! Спасай свое пристанище, а то сгинешь вместе со мной! — сжимаю руку до побелевших костяшек на пальцах. Огонь внутри еще не успел восстановиться, отчего слушается неохотно, искры срываются с задержкой и столь слабы, что могут разве что привлечь ненужное внимание.
Шаги мужчины, смешанные со стуком туфелек, слезных причитаний и угрожающего шипения дамочки неумолимо приближаются. Из моих обветренных губ вырывается тяжелое дыхание. Еще немного и меня заметят! Этот одаренный превратит меня в глыбу льда, скует тело льдом и будет допрашивать, до тех пор, пока я буду в состоянии говорить!
Сердце колотится с такой силой, что закладывает уши. Уже не думая о лишнем шуме, я с силой дергаю дверную ручку. От безысходности внутри поднимается ярость, сдерживать ее в тисках воли и искать выход — уже не выйдет. Там, за полукруглым витком длинного коридора спиной ко мне стоит та, что уже через минуту поднимет визг, едва увидев меня. К многочисленным прозвищам одаренных огнем прибавится еще одно, предназначенное лично мне: блудница, продажная девка, шлюха. Эти и еще многие другие слова мне будут выкрикивать в лицо толпящиеся на безопасном расстоянии одаренные, когда с обручем на шее меня поведут в пыточную.