Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
— Что ты задумал? — невольно вырвалось у Нелугу. Его взгляд утратил всякую суровость, блестя напряженным ожиданием.
— Молчать! — рявкнул император. — Ты еще смеешь проявлять дерзость пред моим лицом?! Верно, я слишком много позволял тебе все эти годы, родич! Ничего, — он вновь заговорил чуть спокойнее. — Ты будешь наказан и за это, не волнуйся. Дулидань! Удаба!
— Здесь! — дружным хором отозвались двое императорских стражников, вытягиваясь по струнке.
— Указ о наказании моего родича, — холодно бросил он. Стражи, согнувшись в поклоне, попятились назад, и метнулись за дверь тронного зала. Вскоре, они вернулись, и вновь согнулись в поясе. В руках они несли огромный свиток из шелка, поблескивающего в лампах тронной залы. Не разгибаясь, они
— Прочти, — велел придворному император Даоцзун. Тайный советник развернул шелковое полотно, и, прочистив горло, начал читать.
— Мы, император Даоцзун, восьмой государь Ляо, властитель меркитов, найманов, цзубу, шивэев, угу, и диле, повелеваем, — он на мгновение замолчал, и чуский принц невольно сжал зубы. Чем бы ни было это загадочное наказание, оно не могло оказаться чем-то мелким и незначительным после грозных обещаний Хунцзи, и после помпезного объявления указа.
— Назначить Елюй Нелугу юаньшуаем[1], и даровать ему титул Полководца-Покорителя Юга, — тем временем, продолжал читать Абулахуа, бесстрастный и спокойный. Глаза принца Чу медленно полезли на лоб. — Передать ему в подчинение войска провинций Сицзин и Наньцзин, а также, исключительное право объявлять рекрутский набор и военные реквизиции. Собрав подчиненные ему силы, Елюй Нелугу надлежит немедленно выступить в поход на империю Сун, и привести ее земли к покорности, — закончил он, и свернул свиток с указом. Чуский принц, малость опомнившись, хрипло рассмеялся.
— Это… неожиданно, родич, — с озадаченной улыбкой бросил он. — Не ошиблись ли твои люди свитком? Признаюсь, я ожидал чего-то вроде разрывания колесницами.
— Ты все так же упорствуешь в дерзости, глупец? — строго вопросил Елюй Хунцзи. — Если ты, в своем скудоумии, подумал, что я осыпаю тебя милостями, подумай снова. За провал твоего самовольного вторжения, ты заслужил казнь. За неудачу в походе во главе войск двух провинций, — он улыбнулся, холодно и многообещающе, — о, разрывание колесницами покажется тебе желанным отдыхом. Если вздумаешь проиграть вновь, лучше бы тебе забрать собственную жизнь, чтобы не видеть плодов своей никчемности. Не только твоя голова будет снята за такую неудачу, но и головы всей твоей семьи, от мала до велика, — осознав возможные последствия своего провала, Нелугу невольно подобрался.
— Но я — милостивый государь, — благосклонно произнес Даоцзун. — Я не стал бы гнать тебя в поход угрозами, ничего не суля в награду. У тебя, я слышал, подрастает сын — Хуэрчи, верно? — чуский принц напряженно кивнул. Елюй Хунцзи весело засмеялся, видя его страх.
— Расколу в нашей династии давно пора положить конец, — твердо продолжил он. — Из-за всех этих глупых раздоров между моей и твоей ветвями семейства Елюй, над нами смеются не только ханьцы и тангуты, но и полудикие чжурчжэни. Даже они знают, что в племени может быть лишь один вождь. Если ты сумеешь исполнить порученное, так и будет, — он на миг умолк, задумчиво глядя поверх головы двоюродного брата.
— Стяжай бессмертную славу, покорив ханьские земли, и я назначу юного Елюй Хуэрчи наследником престола, — с отрешенным видом закончил он. — Проиграй, и его голова, вместе с головами всей твоей семьи, слетит с плеч.
— Ты не станешь прочить в наследники собственных детей? — хрипло и растерянно спросил Нелугу. Он все еще не мог полностью охватить умом замысел родича — на поле боя, с саблей в руке, чуский принц чувствовал себя много увереннее, чем в дворцовых залах.
— Ты не только глуп, но и нелюбопытен, — тяжело вздохнул император Даоцзун. — За все эти годы, мои наложницы так и не смогли подарить мне сына. Но не беспокойся, — он насмешливо прищурился. — В случае твоей неудачи, линия престолонаследования не будет нарушена. Наше семейство подобно могучему древу с многими ветвями и листьями. Следующий в очереди на престол после тебя и твоего отца — Елюй Могэ, и его дети, — Нелугу невольно поморщился. Он терпеть не мог лизоблюда Могэ, что лебезил перед каждым вышестоящим, и на
— Я… исполню порученное, император, — собрался с мыслями принц Чу. — На сей раз, я вернусь с победой.
— Тебе же лучше, если так и будет, — насмешливо ответил Елюй Хунцзи. — Абулахуа, — он небрежно кивнул тайному советнику, и тот поднес чускому принцу свиток с указом. Приняв его, Нелугу склонил голову в коротком поклоне, и, развернувшись, двинулся к выходу широкими шагами.
— Не было ли это ваше решение… поспешным, государь? — предупредительным тоном спросил тайный советник северного двора, стоило шагам Елюй Нелугу стихнуть в дворцовых коридорах.
— Поспешным? — с ленивым благодушием поинтересовался император. Закончив разговор с двоюродным братом, Елюй Хунцзи лучился довольством. — И в чем же, по-твоему, его поспешность, Абулахуа?
— Простите мою возможную непочтительность, повелитель, но… — советник замялся, но все же продолжил:
— Долгие годы, принц Чу мечтал вонзить нож вам в спину. Сегодня, вы вручили ему не просто нож, но длинный, остро отточенный меч. Не повернет ли Елюй Нелугу свои войска на столицу?
— Если он откажется от данной ему возможности искупить собственный провал, его заклеймит трусом каждый подданный Ляо, — безмятежно ответил правитель. — Кто последует за неудачливым полководцем, да еще и ничтожным слабаком, испугавшимся ханьцев, против законного правителя? Пойди он на Линьхуан, и часть его солдат разбежится по дороге, а остальные — сдадутся превосходящим силам из верных мне северных провинций. Я же с чистой совестью казню как бунтовщика, так и всех из поддержавших его, кого только пожелаю.
— Я восхищен вашей мудростью, государь, — низко поклонился царедворец. — Но… посылая войска на Сун под водительством того же неудачливого полководца, не обрекаете ли вы их на повторную неудачу? И… пойдут ли они за ним на сильного и умелого врага?
— Пойдут, — все так же расслабленно ответил император Даоцзун. — Вспомни, что за воинов я выделил моему двоюродному брату?
— Армии Сицзина и Наньцзина, — медленно протянул Абулахуа. — В которых, больше половины солдат — подчиненные Елюй Чунъюаня, преданные ему и его сыну, — он вновь отвесил низкий поклон. — Ваша мудрость поистине не знает границ, — Елюй Хунцзи со скукой покивал, привычно принимая лесть советника.
— Мудрый правитель использует все имеющиеся средства, и все подчиненные силы, — отрешенно продолжил он. — Нелугу потерпел поражение в своем походе на Сун, но военная удача переменчива. Нельзя водить армии, и не знать поражений. Среди всех моих военачальников, Елюй Нелугу по сей день остается лучшим. Казнить его за неудачу можно, — он презрительно скривился. — Я бы нашел, чем умилостивить, запугать, и подкупить недовольных его смертью. Ярость моего дядюшки Чунъюаня и вовсе стала бы для меня подарком — посмей он восстать, и его голова уже следующим днем покоилась бы на колу. Но я не стану резать на мясо доброго коня за то, что он громко портит воздух, — он насмешливо улыбнулся. — Пусть Нелугу завоевывает для Ляо земли Сун. Если даже с теми десятками тысяч отборных войск, что я передал под его начало, он вновь сумеет провалиться, я раз и навсегда покончу с ним, с Чунъюанем, и со всей этой надоедливой ветвью нашего семейства. Если же он победит, сокрушит ханьские армии, и сроет до основания их твердыни… Пусть погордится своей победой. Недолго. Ты ведь уже отправил людей в его окружение, верно, Абулахуа? Я отдавал тебе нужные распоряжения две недели назад.
— Д-да, — пораженно выдавил советник.
— Хорошо, — довольно ответствовал император. — Ханьцы коварны. Даже после победы над их войсками, не стоит чувствовать себя в безопасности на чужой земле. Эти их бродячие воины способны на многое, — он хитро улыбнулся.
— Мой государь, — медленно проговорил советник. — В своей небесной мудрости, вы предусмотрели все возможные исходы южной кампании. Но, простите мою возможную дерзость, учли ли вы причину ее былых провалов? Два прошлых вторжения окончились ничем по вине одного-единственного человека…