Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
— У вас какое-то дело к семье Мужун? — спохватилась она, вспомнив о своих обязанностях. — Вы, наверное, ищете молодого господина? Его нет в поместье — он отбыл по делам семьи.
— Я не против вновь повидаться с Мужун Фу, — рассеянно ответил Цяо Фэн. — В нашу прошлую встречу, я не успел ни побеседовать с ним за чашей вина, ни толком обменяться воинским опытом. Но сегодня, цель моих поисков — не он. Мы с братьями разыскиваем Инь Шэчи, известного также, как Серебряная Змея, и его жену.
— Братец Шэчи и сестрица Вань были здесь совсем недавно, — обрадованно отозвалась девушка. — Они также искали молодого господина. Вы — их друг, господин Цяо?
— Можно сказать и так, — в улыбке мужчины
— Не думаю — они отбыли ранним утром, — ответила служанка. Мысль о том, что выдавая путь Инь Шэчи и Му Ваньцин, она может навредить им, не посетила ее ни на мгновение — возможность быть полезной Цяо Фэну распирала ее грудь радостью, гоня прочь любые сомнения.
— Они держат путь в Северный Шаолинь, — продолжила она. — Господин Дуань… он и его сын путешествуют с Шэчи и Ваньцин… считает, что Мужун Фу направился туда, с целью очистить свое имя от подозрения в убийстве.
— Понятно. Спасибо, А Чжу, — благодарно кивнул мужчина. Девушка поклонилась, чувствуя, как пылают ее щеки.
— Не хотите ли отдохнуть с дороги, господин Цяо? — само собой вырвалось у нее. — Вы и ваши спутники, должно быть, устали.
— Не стоит тратить время на эту девку, глава, — холодно бросил один из приехавших с Цяо Фэном мужчин — молодой и черноволосый, с надменным лицом, и короткой бородкой при сбритых усах. — Поспешим. Нам нужно добраться до округа Синьян, а путь туда — неблизок.
— Ты забываешься, Цюань Гуаньцин, — в спокойном голосе Цяо Фэна не слышалось ни единой нотки угрозы, но мужчина с бородкой заметно стушевался. — Пусть эта девушка — простая служанка, но и ты — совсем не вельможа. Или начальствование над ветвью Дачжи слишком уж раздуло твое самомнение? Видит небо, твои достижения на посту старейшины много легче назвать другим словом — провалы. Быть может, мне следует воздать тебе по заслугам, и передать должность старейшины Дачжи кому другому? Кому-нибудь, кто не пачкает доброе имя Клана Нищих, забывая о вежестве.
— Простите меня, глава, — поспешно поклонился поименованный Цюань Гуаньцином. — Я был непозволительно груб. По возвращении, я понесу заслуженное наказание.
— Не передо мной тебе следует извиняться, — чуть улыбнулся Цяо Фэн. — Оскорбил-то ты не меня.
— Простите мои опрометчивые слова, юная госпожа, — церемонно промолвил мужчина с бородкой. А Чжу не обманулась его вежливостью — злость, промелькнувшую в черных глазах Цюань Гуаньцина, трудно было не заметить.
— Не стоит, уважаемый господин, — тем не менее, ответила она с положенным вежеством.
— Увы, но мой спутник прав, — с извиняющейся улыбкой обратился к девушке Цяо Фэн. — Нам необходимо как можно скорее догнать Серебряную Змею. Я не могу остаться, А Чжу, извини. Спасибо за помощь, и береги себя.
— Берегите себя, господин Цяо, — с невольным сожалением попрощалась девушка.
Воины Клана Нищих вновь оседлали своих скакунов, и вскоре, лишь поднятая лошадиными копытами дорожная пыль напоминала о заглянувших в поместье Мужунов посетителях. А Чжу еще долгое время стояла на пороге усадьбы, с тоской глядя вслед удаляющимся всадникам, и вернулась внутрь, лишь когда их силуэты окончательно пропали на горизонте.
Грустный взгляд А Чжу
* * *
Ступая по камням внутреннего двора Шаолиня, Инь Шэчи невольно сравнивал колыбель чань-буддизма
На сей раз, далиский Принц Юга не стал таиться, и представился привратникам Шаолиня полным именем и титулом. Один из юных монахов, бдительно охранявших ворота, немедленно взялся проводить важного гостя к настоятелю. Правда, у входа тут же случилась небольшая заминка, причиной которой стала Му Ваньцин: женщинам строго воспрещалось входить в пределы монастыря. Девушка возмутилась, не желая ни бросать мужа, ни подчиняться правилу, которое она назвала глупым и вздорным. Инь Шэчи кое-как успокоил супругу, уговорив ее подождать в гостевых комнатах, и их небольшая группа, сократившись в числе на четверть, прошла за стены Шаолиня, и вскоре остановилась у внушительной пагоды, чей первый этаж мог запросто вместить полк солдат, а верхушка терялась в небесной вышине.
Их юный сопровождающий скрылся внутри, и, после недолгого ожидания, навстречу Дуань Чжэнчуню и его соратникам вышел сухощавый пожилой мужчина в простой одежде, безбородый и наголо обритый. Черные глаза монаха уверенно и спокойно глядели с его безмятежного лица, но от острого глаза — а Инь Шэчи был отнюдь не обделён внимательностью, — не укрылось бы, что среди оврагов морщин и рытвинок оспин, испещривших строгое лицо мужчины, господствовали вовсе не отпечатки возраста или болезни. Следы давних, застарелых волнений и печалей глубокими бороздами пролегали на лице монаха, вышедшего навстречу четырем путникам.
Монах, встретивший Дуань Чжэнчуня
— Да восславится Будда, — коротко и сухо поприветствовал он новоприбывших. — Я — настоятель Сюаньцы. Принимать в Шаолине столь высокого гостя — честь для меня и моих братьев.
— Не стоит, — дружелюбно улыбнулся Дуань Чжэнчунь. — Ступить на камни одной из буддийских святынь — много большая честь для меня, скромного вельможи с южных окраин. Но перейдем к делу, — тень нетерпения показалась на доброжелательном лице далиского наследного принца. — Смерть наставника Сюаньбэя возмутила и обеспокоила моего венценосного брата. Хоть наше царство и мало, мы гордимся законностью и порядком, установленными в его границах. Стремясь восстановить попранную справедливость, государь Да Ли поручил мне лично расследовать смерть вашего брата по секте.