Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
— Цяо Фэн! — воскликнул Даоцзун, перебив подчиненного. Тот лишь покорно склонил голову. — Я знал, что приблизить тебя было верным решением, Абулахуа. Мудрый окружает себя умными, и прирастает умом, а дурак обласкивает глупцов, и тонет в их глупости. Ты очень своевременно указал мне на этот недочет. Что ж, — он довольно потер руки. — Займись этим делом. Избавься от Цяо Фэна и его возможного вмешательства в мои планы. Используй для этого всех, кого понадобится, даже… — он брезгливо поморщился, и не договорил.
— Я так и сделаю, государь, — поклонился царедворец.
* * *
—
— Вам троим поручается дело, несравнимо важное для успеха южного похода, что вскоре начнет Ляо, — говорил советник. — Государь наш приказал мне самому избрать людей для его исполнения. Гордитесь оказанным доверием, но горе вам, если вы посмеете не оправдать его! — замолчав, он вперился в подчиненных строгим взглядом.
Тайный советник принимал троицу своих надежнейших людей в личных комнатах, чьи стены, его усилиями, были не менее надежны и крепки, оберегая тайны, которые Абулахуа хранил во множестве. Его обиталище не было роскошным и богато обставленным, напоминая, скорее, рабочее место писца, чем жилище влиятельного придворного: стол, заваленный бумагами, забитая ими же книжная полка, пристенные стулья для посетителей, и скрытая ширмой кровать в углу. Украшательствам, как и предметам роскоши, тайный советник не отвел ни единой пяди своего личного мирка.
Одна из присутствующих выглядела на редкость чужеродно в этой обители книжной пыли и упорного труда: одетая в приталенное платье из узорчатого шелка, увешанная драгоценными украшениями, с вплетенными в косы разноцветными лентами, эта женщина выглядела яркой птицей феникс, посаженной в серую клетку, грубо сбитую из деревянных жердей неуклюжим крестьянином. Красивое лицо дамы не выражало ни гордыни, ни скуки, но одно лишь почтение: как и остальные присутствующие, она искренне уважала своего начальника.
Второй из доверенных людей тайного советника был настоящим гигантом — огромный, словно некое мифическое чудовище, он за малым не царапал макушкой потолок. Надень он тяжёлый шлем, что удерживал в руках, и ляоскому великану, без сомнений, пришлось бы пригибаться, чтобы не упереться в потолочные балки. Стальные латы делали могучую фигуру мужчины ещё шире и внушительнее; казалось, он заполнял собой всю комнату, оставляя самую малость места прочим присутствующим. На жестком и грубом лице мужчины, исчерченном шрамами вперемежку с морщинами, господствовало напряжённое внимание.
Третий из призванных тайным советником казался ещё чужероднее разряженной красавицы — та, по крайней мере, не выглядела иноземкой. Мрачный и сердитый, этот мужчина словно вознамерился передать окружающим все наполняющее его недовольство, раздражая их своим видом — в самом сердце империи Ляо, он выглядел как один из ее ненавистных врагов-ханьцев. Прическа его, черная, со следами ранней седины, ничуть не напоминала традиционные киданьские косы на висках при выбритой макушке — грубая деревянная заколка удерживала длинные волосы мужчины в жестком узле. Его одежда была не менее чужеземной: шелковый халат, потертый и неоднократно
— Каждый из вас силен по-своему, — говорил, тем временем, Абулахуа. — В этот раз, вам понадобятся все ваши силы и умения. Я отправляю вас за головой одного из опаснейших воинов Срединной Равнины. Цяо Фэн, глава Клана Нищих, не должен вновь расстроить планы Ляо по захвату сунских земель.
— Вам нужна именно его смерть, мой господин? — чарующий голос женщины невольно заставил всех присутствующих повернуться к ней. Красавица, видя столь неприкрытое мужское внимание, позволила себе мимолётную улыбку.
— Я не ограничиваю тебя в средствах, Сайна, — задумчиво ответил Абулахуа. — Лишь во времени. Подготовка к походу завершится через несколько месяцев. К концу этого срока, Цяо Фэн более не должен быть угрозой. Как именно ты добьешься этого — лишь твоя забота, — женщина понимающе склонила голову.
— Ничего, если кроме Цяо Фэна, я убью ещё пару ханьцев, господин? — хищно оскалился громадный кидань. — Пару… или пару сотен.
— Не будь столь самонадеян, Кадалу, — нахмурился тайный советник. — Цяо Фэн сразил самого Елюй Нелугу, и сделал это с лёгкостью. Недооцени его, и он заберёт твою жизнь. Мне не нужна твоя славная победа в единоборстве с врагом империи — я хочу, чтобы ты выполнил порученное. Любой ценой, и любым способом, слышишь? И да, — он раздраженно поморщился. — Мне нет дела до ханьских жизней. Тебе разрешено все, что не помешает твоему заданию, — великан расплылся в довольной ухмылке, и поклонился, лязгнув доспехами.
— Есть ли у тебя вопросы… соотечественник? — Абулахуа обратился к мужчине в ханьской одежде с нескрываемой насмешкой. — Нужно ли мне прояснить для тебя что-нибудь? — тот лишь мотнул головой.
— Я выполню приказ, — коротко ответил он. Его речь также несла следы ханьского говора, который мужчина и не думал скрывать. Тайный советник недовольно скривился.
— Хорошо, коли так, — холодно ответил он. — Вы отправитесь немедленно. Цяо Фэн обитает в провинции Хубэй, что лежит в самом сердце Срединной Равнины. Его подворье расположено в округе Сянъян, но будьте готовы не застать его дома — глава Клана Нищих редко сидит на месте подолгу. И помните — возвращайтесь с успехом, или не возвращайтесь вовсе, — отдал он последнее строгое напутствие. Трое из его вернейших и опаснейших людей низко поклонились, и вышли.
* * *
Буйная и развеселая гулянка кипела в просторных стенах лесного стана. Вина лились рекой, гремели здравицы, и крепкие зубы гуляк отрывали куски жареного мяса от костей, которые, будучи очищены, отправлялись под столы, в ждущие пасти собак. В самой середке круглой залы, расположился большой очаг, в котором полыхали жаркими языками пламени полешки сухих дров. Над огнем, на длинном вертеле, двое мужчин обжаривали цельную коровью тушу, то и дело отрезая от нее готовые куски, и поднося пирующим. Среди веселящихся не хватало, разве что, женщин — ни единого нежного лика не было видно за грубо сколоченными пиршественными столами. Не было дам и среди прислужников. Отсутствие прекрасного пола ничуть не беспокоило гуляющих — они вовсю услаждали желудки вином и пищей.