Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
— Братья! — вскричал один из них, плотно сбитый лысый мужчина. Он поднялся на нетвердые ноги, и воздел к небу большую глиняную чашу с вином. — Все вы знаете меня, Чжо Буфаня, главу секты И-цзы-хуэй! И все вы знаете — мое слово крепко, словно мой меч! Скажу вам от всего сердца — великое небо не могло подарить мне лучших друзей и соратников, чем вы, Властители Тридцати Шести Пещер и Семидесяти Двух Островов! Смотрите, — он легко поднял одной рукой вместительный винный кувшин. — Сегодня, мои младшие остановили на торговом тракте винокура с товаром, и уговорили его поделиться с доблестными воинами плодами его труда! Вкусим же от щедрот Ду Кана, и от щедрот того славного купца! Выпьем
Чжо Буфань
Пирующие поддержали эту здравицу одобрительным возгласами, дружно поднимая чарки и чаши. Многие ответили собственными славословиями, чествуя того или иного из собравшихся, или же всех сразу.
Лишь один из сидящих за столами хранил молчание. Строгого вида чернобородый мужчина, чьи длинные волосы сдерживала черная тканевая повязка на лбу, не отставал от прочих гуляк в питии и поглощении закусок, но, в отличие от веселящихся друзей, он был сумрачен и печален видом, и не провозгласил за время пира ни единой здравицы. Когда он все же поднялся на ноги, лесной стан взорвался радостными возгласами, сотрясшими деревянные стены — сей муж явно пользовался немалым уважением среди Властителей Тридцати Шести Пещер и Семидесяти Двух Островов. Встав, он поднял руки, призывая пирующих к тишине. Хвалебные крики, громкие беседы, и пьяные песни вскоре умолкли.
— Братья, — промолвил чернобородый мужчина грустно и сурово. — Сколь бы ни желал я без оглядки отдаться веселью вместе с вами, тяжкий груз давит на мое сердце. Как первый среди вас, я не могу не возвращаться помыслами к нашей общей беде. Секта Тяньшань…
Его речь была прервана неожиданным и грубым образом — тяжёлая деревянная дверь лесного стана, закрытая на весомый засов, влетела внутрь залы, сорванная с петель. Словно лёгкая бумажная ширма, она пролетела чуть ли не до самого очага, и рухнула на земляной пол в клубах пыли. В дверном проеме показалась могучая фигура вошедшего столь нахальным образом. С ног до головы закованный в броню, он был рослым до огромности, и плечи его не уступали в ширине вышибленной им двери. Тяжело ступая, громадный воин вышел на середину зала, встав рядом с очагом, и смотровая щель его шлема обвела присутствующих. Раздался низкий, гортанный смех, приглушенный металлом.
— Вы ли Властители Тридцати Шести Пещер и Семидесяти Двух Островов? — громко вопросил гигант. — В нужное ли место я попал? — видя оторопелое замешательство хозяев, он насмешливо добавил:
— Есть ли среди вас мужчина, обладающий языком, и сердцем должной крепости, чтобы не бояться говорить со мной? — резкий чужеземный выговор мужчины добавлял оскорбительности его едким словам.
— Да как ты смеешь! — вскинулся один из пирующих. Лохматый и низкорослый, он крепко сжимал рукоять тяжёлого «меча девяти колец». — Постой, наглый чужеземец, уж я тебя проучу! — он начал было выбираться из-за стола, но замер, и уселся обратно, остановленный окликом чернобородого главы.
— Подожди, брат Сун, — поднял тот ладонь. — Начать драку мы всегда успеем. Давайте прежде выслушаем нашего, — он криво усмехнулся, бросив взгляд на выбитую дверь, — гостя. Быть может, у него есть к нам некое интересное или важное дело. Говори, чужеземец: зачем ты искал Властителей Тридцати Шести Пещер и Семидесяти Двух Островов, и что понадобилось киданю от вольных странников Поднебесной?
— Вижу, ты —
— Мое имя — Кадалу, — гордо продолжил он. Голос ляоского воина, не сдерживаемый более металлом шлема, звучал громко и раскатисто, достигая дальних уголков лесного стана. — Я и вправду был рождён в империи Ляо, но сегодня, я пришел на Срединную Равнину, и намерен сделать её своим домом, — его кривая, хищная улыбка была оставлена присутствующими без внимания — среди них самих было предостаточно лихих разбойничьих рож, что и храбреца заставили бы дрогнуть сердцем.
— Станете ли вы порицать меня за место моего рождения? — вопрос Кадалу прозвучал ядовитой насмешкой. — Я слыхал, что ханьцы… побаиваются киданей, — он откровенно рассмеялся.
— Ах ты наглый варвар! — мужчина по фамилии Сун вновь вспыхнул, словно сухой порох. — Довольно болтовни — поговори-ка теперь с моей саблей!
— Ты называешь меня варваром, — звучный и бесстрастный голос огромного киданя приостановил ретивого вояку. — Так ли ты обращаешься к тем из своих братьев по оружию, что не были рождены в землях Сун? Вот он, — бронированный палец указал на одного из сидящих, кудрявого мужчину, вооруженного длинным мечом, — выглядит, как тибетец. Он, — гигант обратил внимание на другого из присутствующих, — вылитый житель островов восточного моря. Зовёшь ли ты варварами их, любитель подраться?
— Наш гость прав, — спокойный голос чернобородого мужчины предупредил сердитую отповедь Суна. — Многие из нас, ныне — братья, были рождены не только от разных матерей, но и в разных странах. Зови меня старейшиной У, — вновь обратился он к незваному гостю. — Я — первый среди Властителей Тридцати Шести Пещер и Семидесяти Двух Островов. Можешь говорить без опаски, Кадалу — я выслушаю тебя не как киданя и врага, но как вольного странника. Какое дело у тебя ко мне и моим братьям? Ты, верно, хочешь присоединиться к одному из славных сообществ, что составляют наш союз, или же основать свое, вступив в наши ряды, как равный?
Старейшина У
— Ты прав, но лишь отчасти, — криво ухмыляясь, ответил кидань. — Прежде, чем я обскажу вам суть моего дела, ответьте: следует ли ваш союз неписаным правилам вольных странников? Или же вы, подобно императорскому двору Сун, погрязли в кумовстве и взяточничестве, забыв о чести воина? — недовольный гул сопровождал его слова, но не из-за хулы на правителя и чиновников — присутствующие возмущённо открещивались от оскорбительного для них сравнения.
— Мы чтим традиции, — коротко ответил старейшина У. — О которой из них ты говоришь?
— О древнейшей и славнейшей из них! — гордо вскинул голову Кадалу. — О той, что гласит: среди воинов, может главенствовать лишь лучший воин! Не буду ходить вокруг да около: я готов испытать свою силу против первейших из вас, и делом доказать, что стану лучшим главой вашего союза, чем кто-либо иной!
— Да ты рехнулся, киданьский дурень, — рассмеялся Сун. — Заслуги старейшины У перед нашим союзом — выше горы Тайшань. Никто не сделал для Властителей Тридцати Шести Пещер и Семидесяти Двух Островов больше него. Если ты думаешь, что мы согласимся оставить его, и перейти под твою руку — ты ещё глупее, чем я думал. Уважение, равное заслугам лучшего из нас, не заработать в драке.