Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
* * *
Слуги издали заметили возвращение жены наследного принца, и немедленно засуетились, всполошенные нежданным прибытием высокой гостьи. Несколько прислужников метнулись внутрь, сорвавшись с места, точно вспугнутые антилопы — доложить Дуань Чжэнчуню о прибытии жены. Их расторопность принесла свои плоды — у входа во дворец, Дао Байфэн с сыном встретила целая толпа. Вместе с Принцем Юга, встречать гостей вышли его царственный брат с четверкой телохранителей, и держащиеся рядом с Дуань Чжэнчунем наложницы.
— Фэнхуан-эр, дорогая моя, — светски улыбнулся наследный
— Это они, Юй-эр? Женщины, оскорбившие тебя? — строго вопросила Дао Байфэн, не обратив внимания на слова мужа. Дуань Юй с небольшой задержкой кивнул.
Глядя на напряжённых наложниц отца, на него самого, прячущего тоску за маской радушия, и на мать, с трудом сдерживающую ярость, юный принц ощутил жгучую неловкость. Ему подумалось, что, ведомый обидой, он невольно стал причиной ссоры много более неприятной, чем его перебранка с отцовскими подругами. Как бы то ни было, сейчас, пред лицом разъяренной матери, Дуань Юй мало что мог сделать для предотвращения свары.
— Я требую, чтобы ты немедленно повелел всыпать своим девкам палок, Чжэнчунь, — холодно произнесла Дао Байфэн. — Два десятка каждой хватит — это должно научить их почтению к царской крови. После этого, деверь, — повернулась она к Дуань Чжэнмину, — я вынуждена просить тебя изгнать этих распутниц из нашего царства. Пусть возвращаются в Сун, или где там их отыскал мой блудливый муженёк, и вмешиваются в дела каких-нибудь других семей.
— Юй-эр, оставь нас, будь добр, — попросил юношу его отец. — Я не хочу, чтобы ты слушал подобное. Пожалуйста, сын, — виновато улыбнулся он, видя колебания юного принца.
Тот заторможенно кивнул, и двинулся прочь. Он не ушел далеко — любопытство было одним из тех пороков Дуань Юя, которым он совершенно не мог противиться. Укрывшись за растущим неподалеку кряжистым дубом, он вслушался в беседу родителей.
— Фэнхуан-эр, — успокаивающим тоном говорил его отец. — Сын наверняка рассказал тебе многое, и я вижу, что рассказ не был приятным. Я не сомневаюсь в его искренности, но прошу, послушай и меня: сегодня, у Юй-эра выдался тяжёлый день, и обида могла говорить в нем громче уважения к старшим. Хунмянь совершила ошибку, беседуя с ним, и готова извиниться. Быть может, лучше будет не рубить сплеча, а вместе поговорить о случившемся, и разобраться во всем без дальнейших ссор?
— Я и не думала ни с кем ссориться, муж, — бесстрастно ответила женщина. — Хозяйка не ссорится со служанками. Мы можем поговорить, пока твои девки получают заслуженные палочные удары.
— Не слишком ли много ты себе позволяешь, как для сбежавшей жены? — напряжённо проговорила Цинь Хунмянь. Подобравшаяся и настороженная, она выглядела готовым к прыжку хищником.
— Ты не вправе заговаривать со мной, грязная простолюдинка, — прошипела Дао Байфэн. Ее красивое лицо исказилось в гримасе неподдельной ярости. — Знай свое место, ты, безродная потаскуха, и помалкивай, когда разговаривают законные муж и жена.
— Мое место — рядом с Чжэнчунем, — не растерялась Цинь Хунмянь. Жёсткая отповедь соперницы, как ни странно, успокоила женщину. — Ты, как я знаю, тоже нашла свое — в монастыре. Почему бы тебе не вернуться туда? Твой сын —
— По-семейному.
— Ты, я вижу, загордилась оттого, что мой муж делит с тобой постель, — Дао Байфэн за малым не кипела от злости. — Не обольщайся — таких, как ты, у него многие сотни. Ты — не первая, и далеко не последняя.
— Тебе-то что за дело до постельных упражнений давно брошенного мужа? — рядом с пышущей раздражением соперницей, Цинь Хунмянь выглядела воплощением спокойствия. Она внезапно повернулась к стоящей рядом сестре по оружию, и безмятежно заговорила с ней. — Помнишь тот день, когда я и дети застали тебя с Чжэнчунем, Баобао? Ты ещё назвала меня завистницей. Похоже, мне, с моей тогдашней завистью, далеко до этой вот знатной дамы, — она небрежно кивнула в сторону Дао Байфэн.
— Ну все, — прошипела та, сбрасывая лошадиный хвост плети со сгиба локтя. — Мое терпение не бесконечно. Незачем ждать слуг — я накажу тебя сама.
— Накажешь, изнеженная домашняя девочка? — насмешливо приподняла бровь ее собеседница. — Ладно. Раз уж ты так напрашиваешься на трепку, не вини меня… за невежливость, — она привычным движением освободила клинки от ножен.
— Хунмянь! Фэнхуан-эр! — повысил голос Дуань Чжэнчунь, все это время с обречённым видом наблюдавший за перепалкой женщин. — Не нужно устраивать драку! Постесняйтесь хотя бы государя! — он обернулся к брату, который с отсутствующим видом разглядывал виднеющиеся вдали городские крыши. В глазах Дуань Чжэнмина на мгновение мелькнула тень насмешки.
— Я — все ещё подданная Сун, — откликнулась Цинь Хунмянь. — Я уважаю твоего брата, и не против оказать ему услугу, но не я — зачинщица этой ссоры.
— О, к моему дражайшему деверю у меня также найдутся вопросы, — зло процедила Дао Байфэн. — Но они подождут. Для начала, я заберу дерзкий язык этой дрянной девки, — ее плеть взметнулась, целя в лицо Цинь Хунмянь.
Та была готова к удару, но все же не сумела его избежать — на ее уход в сторону, Дао Байфэн резко дернула плеть следом, а при попытке противницы отклониться назад, позволила рукояти своего оружия скользнуть в пальцах чуть вперёд. Кончики волос лошадиного хвоста хлестнули Цинь Хунмянь по лицу, и та, морщась и жмуря глаза, отступила назад. Дао Байфэн бросилась было следом, но вынужденно затормозила, остановленная сверкнувшим совсем близко мечом Гань Баобао.
Вторая наложница Дуань Чжэнчуня выступила на защиту подруги очень вовремя — та все терла уязвленные глаза, негромко ругаясь. Меч Баобао описал быструю петлю, заставив Дао Байфэн попятиться, и мать Чжун Лин последовала за противницей, осыпая ее быстрыми уколами и короткими рубящими ударами. Ее семейный стиль, не такой размашистый, как многие другие техники для меча, отлично подходил для противостояния менее длинному оружию.
Под напором разошедшейся соперницы, Дао Байфэн вынужденно перешла в защиту. Ее плеть словно обратилась снежно-белым водоворотом, стремясь связать и опутать если не лезвие длинного меча противницы, то ее оружную руку. Гань Баобао все чаще кривилась от боли — удары лошадиного хвоста уже оставили на кисти ее правой руки множество длинных, тонких царапин, набухших алыми каплями, и Дао Байфэн явно не собиралась останавливаться на достигнутом. Одним из широких круговых ударов, ей удалось подсечь опорную ногу Баобао, и женщина, торжествующе скалясь, выбросила плеть вперед в попытке ослепить противницу, так же, как и Цинь Хунмянь ранее.