Восемь тетрадей жизни
Шрифт:
На площади звонили в полдень,
Когда они дотрагивались до стаканов.
Позднее светлое пятно,
Казалось, гвозди забивало в стены
И вдоль постелей двигалось,
Пока в шесть вечера не пропадало вовсе,
Запутываясь
с потолка.
В дождь уши время угадать старались
По звукам, с площади идущим.
Довольно было нам услышать,
Как выходила Бина за козой
Из дома в семь утра,
А возвращалась в полдень.
Сапожники едят, когда заходит солнце,
И за собою стулья с шумом волокут,
Уносят с площади.
Тем временем цикады замолкают,
пугаясь темноты.
Филомена в два ночи зерно просеивает
через сито.
В одно из воскресений ошиблись мы, однако,
И приняли шесть вечера за шесть утра.
Тогда понятно стало:
Сломалось что-то в нас…
Поломка в голове.
ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Вода, огонь, земля.
И после лишь прах останется.
И содрогнется воздух над планетой.
Где листья и трава зеленые?
Горох в стручках с перстами женщин,
Его высвобождавших?
Где розы и гитара, собаки и коты?
И камни, и плетни средь огородов?
Где рты поющие, календари и реки,
И груди, полные, как реки, молока?
Где сказки, если свечи не горят,
Не дарят пламя?
Где
Недели, секунды ему вели отсчет?
Ворочается солнце, движет тени
Вещей застывших.
Тогда где я? Где тот?
Венеция ушла на дно морское
Скоплением костей —
Их белизну вода хранит.
Но день придет, когда Врата Небес
отвергнутся,
И канет Глас, падет на пыль земную,
К ответу призовет того, кто выдумал все это:
И колесо, и цифры, и знамена на площадях.
Тогда Адам восстанет из пыли праха,
Пойдет на Свет Неугасимый
С высоко поднятой и гордой головой,
Неся ответ за все.
Нам жизни Мед отпущен был на острие ножа.
ПЕСНЬ ПОСЛЕДНЯЯ
Покоятся теперь два брата
В тени дубов, где покосившийся княгини
крест.
Она при жизни ездила в коляске
С колесами на шинах из резины.
И обладала землями —
Владений было сорок.
От самой Пасхи и до Рождества
Безвыходно закрылись братья в доме,
Наружу не показывая носа.
Известно стало много позже —
Один из них держал другого
На хлебе и воде, в кладовке прятал,
Ругательства, проклятья посылая.
Когда монахиня взломала дверь,
Они казались грязными мешками,
Что мусором набиты до отказа.