Восемь
Шрифт:
Чтоб не было нужды мне уходить.
Все более мрачным становится небо,
И улица скрыта во мраке ночном,
Весь мир в темноту погружается слепо,
Так плохо мне виден высокий твой дом.
Дрожит ветерок. Далеко да рассвета,
Листва смущена и в себя не придет.
Деревья в смятенье: еще прежде лета
В садах заплутавшая
Выходит луна. Как унять мне тревогу? –
Как будто бы след от светящихся дней!
И словно забывшая в небе дорогу,
Луна вдруг зависла над кровлей твоей.
Неужто бедствий в жизни было мало? –
Ведь снег покрыл мне волосы не зря.
И то, что в снах тебя я увидала,
Оставит ли реальностью заря?
И все нутро волненье охватило,
Удары сердца радостью полны.
Как быть? –
Пока заря не наступила,
Не смыть ли от других мне эти сны?
Скажу – не поверишь: с судьбой длится спор,
Груз весен и зим стал на плечи давить:
Ведь так нелегко сорок лет, до сих пор
В себе это тяжкое сердце носить.
Устала. И болью пронзило мне грудь,
В таком состоянье из жизни уход?
И сердце схватило на миг, словно вдруг
Всплыл страшной судьбы роковой эпизод.
Я прошу, погоди…
Прошу, не уходи:
Без тебя всю печаль мою
Целый мир может не вместить –
Буря может объять землю всю.
Ты бы мог не спешить,
Мог бы не уходить…
Гаснут в сумерках дни,
И дороги темны,
Облака во всю неба ширь.
Будет дождь? Погоди! –
Мне с тобой ли идти,
Оставляя навек этот мир?
Переводы Николая Ильина
Ты просил и я осталась дома,
И из дома, как сказал, ни шагу.
А глаза всё истекали в оба,
С тобою не делиться – вот отвага.
Скажи, что делать? Я послушна,
Умирать или заживо сгореть.
И ты послушай, милый, будь же дома.
Издали хоть помолись в ответ.
Подскажи же, как молиться Богу,
Не поддаться ветрам как, скажи.
Заразилась я твоей тоскою,
Как же это все мне пережить?
Перевод с узбекского
Дилором Эргашевой
Я маму посадила в землю,
Дрожала телом, будто лист.
Я папу посадила в землю, –
Встань, глина, распрямись.
Не взвыла (Господи, прости!) –
Так высока была печаль…
Потом и брат ушел расти
В ту глину – новая печать
На сердце, путы на ногах;
Как нити, смешаны пути…
Однажды я сама во прах
Сойду, чтоб из него расти.
Я маму посадила в землю.
Дрожь, отпусти меня, уймись.
Я папу посадила в землю, –
Встань, глина, распрямись.
Смотрю наружу сквозь холодное стекло больницы: местный пес взвизгнул, получив от своего хозяина пинок, и, жалобно скуля, метнулся прочь. Я испытала к нему зависть.
Жалкая участь глядит на заре
В комнату белую черного сна:
Это надежда… Но пес во дворе
С лаем своим он счастливей меня.
Сколько в нем жизни!
День ото дня
Голос его – этой улицы крап.
Мне бы туда, по следам его лап.
Буду побитой, как он – пускай.
Топать по солнечной пыли; от ламп –
Тусклых, униженных – в яростный май!
Эй, человек, я не знаю тебя,
Но, если хочешь, – кричи, пинай.
Чем униженье бездвижности – я
Буду, как он, верна за кусок,
Псом этим буду счастливым, ок? –
У твоих ласковых ног.
Господи,
Дай силы мне,
Терпенья – дай,
Чтоб расти, как дерево – лишь вверх,
Когда снег в груди уже не тает –
Нужно излучать, как прежде, свет.
Даже когда птицы улетают, Оно терпит…
Самый холод терпит, самый мрак.
А потом вдруг раз – и обретает
Белый цвет, а там – урюк с кулак…
Я бы, Господи, и с камнем говорила
Я ведь женщина!
Боже, дай самой себя растить,
Чтоб сомненья не пожрали силы,
Чтоб могла, как Ты, плодоносить.
С кем без меня тебе, дом, вечерять?..
Книги, цв'eта земли тетрадь,
С кем помолчать им, с кем пошептаться?
Будут мои разговоры шататься
Праздно по улицам…
Сад, как больной,
Будет у ветра просить погоду.
Если уйду, ночь покончит с собой,
В небе луна уморит себя голодом…