Восход Луны
Шрифт:
– Гм-м, об этом я могла догадаться.
– Ответила, слегка стушевавшись. Неужели и я для него - самка? Надо б как-то потактичнее выяснить это. Вспомнив, как нежно он мыл меня в ванне, смутилась еще сильнее и засопела, не зная, что предпринять.
– Зачем строить догадки и получать неверные выводы? Чтоб знать наверняка, лучше всего спросить прямо.
– Похоже, человек в упор не замечал моего смущения, или не считал нужным заострять на нем внимание. По меньшей мере, эта его «невнимательность» избавляла меня от необходимости объяснять, почему мои ноздри шумно хлопают, а я сижу, уткнув взор в подушку.
Раздался
– Позволь догадаться, - я с улыбкой приложила ухо к животу Лайри. Утробный звук повторился.
– Ты голоден.
– Да.
– В таком случае осмотр закончен. Спасибо, ты свободен.
– Хорошо.
– Где твой хвост?!
– Ахнула я, когда Лайри встал.
– Что?
– Он обернулся.
– Ты потерял хвост?
– Я демонстративно помахала своим.
– А? Нет, люди от рождения все бесхвостые.
– Да? А мне казалось, хвосты должны быть у всех.
– Для тебя это норма.
Дома было тепло, но Лайри вышел из своей комнаты одетым. Забрав с дивана стакан, направился в кухню. Я последовала за ним.
– Ты тоже хочешь есть?
– Мне хочется быть в компании. Ого, что на улице-то творится!
– Сев на табурет, оперлась передними ногами на подоконник, выглядывая в окно.
– Пегасам пришлось бы потрудиться, чтоб нагнать такой снегопад.
– У нас и без пегасов это запросто. Вовремя ночью с тобой погуляли.
В глубокую миску Лайри положил что-то, похожее на большой ком сена и залил кипятком из чайника.
– Мф-ф-ф?
– Я вопросительно принюхалась.
– Спагетти, - пояснил он, высыпав специи, и перемешав вилкой.
– Просто лапша.
От запаха у меня отчаянно засвербело в носу и я чихнула. Прямо в миску.
– Ой!
– Ну, здрасте-мордасте. Теперь ты будешь есть обчиханную лапшу сама.
– Проворчал Гепард. Вторую миску он поставил подальше от меня, снова залил водой и накрыл обе миски тарелками. Пока лапша парилась, я в молчаливом смущении гоняла вилку по столу, пытаясь взять ее копытом. Посмотрев на бесплодные старания, Лайри забрал вилку и переложил мою лапшу на плоскую тарелку.
– Ты будешь есть лапшу с кровью?
– Ужаснулась при виде вытекающей из бутылки густой красной жидкости.
– Это?
– Лайри показал картинку на бутылке.
– Это кетчуп, приправа из овощей.
– А то я уж подумала…
– Пробуй.
– Мою лапшу тоже полили кетчупом.
– Острое.
– Выдохнула я. На языке будто огонь горел.
– Немного перца тебе не помешает.
– Фыркнув, Лайри поставил мне стакан молока и я, наконец, смогла погасить пожар во рту.
– Прекрасная погода за окном, снежные пегасы резвятся.
– Пегасы?
– Удивленно глянув в окно, увидела лишь пушистые хлопья снега. И тут почувствовала, как на моем левом ухе что-то повисло.
– Да что ж ты мне лапшу на уши вешаешь?!
– Возмутилась, ощущая, как румянец заливает щеки.
Лайри громко расхохотался. Заметив, что в голосе нет издевки и насмешки, я все ж придержала свои эмоции. Смех становился все тише, и вот человек замер с запрокинутой головой, опираясь плечом на стену.
– Л-лу-у-уна, ты прекра-а-асна.
– Простонал он, вытирая глаза от слез.
– И нравишься мне все больше.
– А если я сейчас разозлюсь?
–
– Ты мне и разозленная будешь нравиться. Да что там, ты мне нравилась даже тогда, когда наорала на меня в коридоре.
– Даже?
– Наклонив голову, поймала языком свисающую с уха длинную лапшу и съела.
– Не думала, что ты можешь так шутить.
– Иногда бывает настроение.
– Улыбнулся Лайри, мотая лапшу на вилку.
– Тия сказала, я похож на Дискорда. Не знаю, считать это комплиментом или фактом.
– Наверное, фактом. Дискордовы шутки были не очень приятны, унизительны и вредны для окружающих. А от твоей честь и ухо не пострадали.
– Луна, я уже заметил, что ты и Селестия - классическая пара противоположностей, как день и ночь. И мне интересно, откуда рисунки на ваших крупах, что они значат?
– Лайри указал вилкой.
Я посмотрела, словно желая убедиться, что мой полумесяц на должном месте, и задумчиво склонилась над тарелкой, собирая лапшу и мысли.
– Этот рисунок называется «кьютимарка». Она символизирует некий талант, способность пони к какому-либо делу, ее призвание, данное судьбой. Потому кьюти еще называют «меткой судьбы». Как правило, пони получают метку один раз, в раннем детстве, метки сохраняются на всю жизнь, и у всех они разные. Ношение плащей и прочей одежды, скрывающей кьюти - создает дискомфорт. И если пони носит переметные сумки, на них тоже изображена ее метка. Для молодых пони очень важно наличие кьютимарки, возможность всегда видеть ее и показывать другим. Те, кто получает метки позже других, навлекают насмешки и чувствуют себя неполноценными. На деле, именно такие, «пустобокие» юные пони - самые ценные члены общества, у них неиссякаемый оптимизм и стремление испробовать свои силы во всевозможных ремеслах, дабы найти свое предназначение. Я знаю пони, у которого спорилось любое дело, за что бы он ни брался. Но всю жизнь он прожил без кьютимарки.
– А как ты получила свою?
Доев лапшу, налила полный стакан сока и поставила греться в печку. Прежде чем включать, переглянулась с Лайри - он кивнул, подтвердив, что я все делаю правильно.
– Я?..
– Слушая доносящийся от печки рокот, положила передние ноги на край стола, и легла головой на них.
– Это было очень давно, когда пони еще только начинали расселяться по миру и обживать новые места. Днем им светило солнце Селестии, ночью они спали, ведь ночи темны, а свет от звезд - что он может осветить? Если же ночь заставала путников в опасных местах, пони вынуждены были освещать дорогу магией или огнем.
Звоночек. Стакан обжигающе горяч.
– Возьми полотенце.
– Подсказал человек. Я осторожно перенесла стакан на стол, держа в передних копытах через полотенце. И продолжила рассказ, ожидая, пока сок остынет.
– Семья земных пони надеялась пересечь горный перевал до заката, однако ночь остановила их на полпути. Двигаться по незнакомым горным тропам очень опасно, а воспользоваться огнем было нельзя из-за сильной грозы. Я путешествовала с этой семьей и была единственной пони, владеющей магией. Мы все, восемь голов, застряли на скользкой тропе и жались к скалам, чтоб нас не смыло потоками воды. Один неверный шаг, и ты летишь во тьму пропасти. Но я хоть видела в темноте и летать могла.