Восьмой дневник

Губерман Игорь Миронович

* * *

Зря в любом стихе и каждой песне

рифма так нас манит и томит:

рифма – детонатор, только если

в тексте содержался динамит.

* * *

Ничтожная участь нам как ни грози,

а небо в ночи как ни звёздно,

мы так извозились в житейской грязи,

что нам воспарять уже поздно.

* * *

Невежество моё разнообразно –

не зря себя на книгах мы пасём,

поэтому

я к возрасту маразма

знать буду ничего, но обо всём.

* * *

Должно быть, видит Божье око,

сыскав меня в пустой пивной,

что мне нигде не одиноко,

поскольку всюду я со мной.

* * *

А с важными людьми контакт имея,

я делаю роскошное лицо,

как будто я компьютера умнее

и круче, чем варёное яйцо.

* * *

Когда небо подёрнулось тучами

и на душу надвинулась мгла –

хорошо в этом пакостном случае,

чтобы выпивка в доме была.

* * *

Творец не лишён интереса,

глядит Он и думает: бля,

убойная сила прогресса

растёт на планете Земля.

* * *

Сегодня долго думал я о том,

что всяко было, даже приключения,

но делается жизнь пустым листом

в конце её бурливого течения.

* * *

Стыд меня с утра сегодня гложет

и уже покоя мне не даст:

глупо – сочинять буквально то же,

что уже сказал Экклезиаст.

* * *

Как-то юную деву на танец

пригласил молодой ницшеанец,

но девица ответила хмуро:

«Извините, я жду Эпикура».

* * *

Надо срочно проблемы житейские

разрешать, собираясь в дорогу,

ибо жадные воды летейские

ощутимо прилили к порогу.

* * *

Я в юдоль эту вжился земную,

я купаюсь в её новостях,

но и к тем уже нынче ревную,

кто сидит у Хайяма в гостях.

* * *

Я замкнуто живу, светло и пресно,

ничто не нарушает мой уют,

вокруг моей лачуги повсеместно

куют и пишут, лепят и поют.

* * *

Сегодня обнаружилось жестоко,

что стёрлась вековечная граница:

проснулись обитатели Востока,

и Западу придётся потесниться.

* * *

Те же, что всегда, дела земные,

той же лжи такие же букеты,

только стали варвары иные,

и у них не копья, а ракеты.

* * *

Идея мне важнее звука,

меж них – естественный провал;

их сочетать – такая мука,

что лучше я бы

рисовал.

* * *

Когда приходит угасание,

любовь особо много значит,

и с нею легче прикасание

к тому, что мучит и маячит.

* * *

Мне наплевать на пересуды,

мне свыше послан дивный дар

любить прозрачные сосуды

за их божественный нектар.

* * *

Хотя давно оставил я работу

и чистой ленью дышит моя келья,

из разных дней недели я субботу

люблю за узаконенность безделья.

* * *

Курортные целебны процедуры,

являет медицина чудеса,

и дамы необъятной кубатуры

гуляют, избывая телеса.

* * *

Неподалёку бил фонтан,

и звуки водного кишения

вливались в ухо, как тамтам

во время жертвоприношения.

* * *

Бывал почти герой, бывал ничтожен,

а сам собой тогда лишь оставался,

когда, несложным текстом заворожен,

писательскому блуду предавался.

* * *

Нету знаний типа эрудиции,

нету слуха, вкуса и тактичности,

а с утра желание напиться –

признак деградирующей личности.

* * *

Я покидал курортный городок

с его очарованьем благодатным,

и лёгкий возле сердца холодок

повеял сожалением невнятным.

* * *

Поскольку мыслю я несложно,

то принял с возрастом решение:

улучшить мир нельзя, но можно

к нему улучшить отношение.

* * *

А когда мы исчезнем, как не были, –

нету чуда в обычном явлении, –

то сродни безразличию мебели

будет память о нас в населении.

* * *

И жизнь искрит неслабо,

и ладится игра,

досталась если баба

из верного ребра.

* * *

Лукавая премудрость не по мне,

она не высветляет тёмных пятен;

замешен век на крови и говне,

а разуму – враждебен и невнятен.

* * *

Ещё Россия толком не изучена:

покорство соблюдая терпеливо,

ограблена, унижена, измучена,

однако же спесива и хвастлива.

* * *

Всё, чего мне в жизни не хватало,

очень даже просто перечислить:

не было в характере металла,

не было желанья трезво мыслить.

* * *

Когда я устаю от вялой прозы,

то с радостной душой опять и вновь