Воспарить к небесам

Эшли Кристен

Я все еще боролась с этим, когда Оден крикнул:

— Эй, мам! Могу я передвинуть кровать от боковой стены к задней?

Я закрыла глаза, меня охватила эйфория.

Я открыла их и крикнула в ответ:

— Да, малыш! Подожди, сейчас закончу с курицей и помогу!

— Я тоже помогу! — сказала вслед за мной Пиппа.

У меня перехватило горло, я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, стояла и боролась с ними.

Это была борьба, которую я должна была выиграть, потому что мне нужно было поставить

курицу в духовку, вымыть руки и помочь сыну передвинуть его кровать туда, куда он хотел.

Я сосредоточилась на выполнении первых пунктов, и после того, как цыпленок оказался в духовке, а мои руки были вымыты, я пошла по направлению к комнатам детей, крича:

— Правила вы знаете! Мы передвигаем кровать, и вы первым делом садитесь за домашнее задание, чтобы не пришлось беспокоиться о нем все выходные!

— Но сегодня вечером я хочу посмотреть кое-что по телевизору! — откликнулась Пиппа.

Когда она закончила, я уже стояла в дверях.

— Тогда смотри это с учебниками перед собой.

— Без разницы, — пробормотала она, но сделала это добродушно.

— Пойдем, поможешь с кроватью брата.

Она кивнула, бросила телефон на покрывало, и я двинулась от ее двери к комнате Одена, взволнованная сознанием того, что моя малышка следует за мной.

*****

— Мам, у тебя нет никаких записей, — тем же вечером после ужина объявил Оден.

Он развалился на диване напротив того места, где в своем сказочном кресле развалилась я. Он поднял пульт и указал на телевизор.

— Я не так уж много смотрю телевизор, малыш, — напомнила я ему.

Он снова посмотрел на телевизор и начал нажимать кнопки.

— У тебя есть HBO. Шоутайм. Синемакс. Господи, ты взяла премиум-пакет. — Он снова посмотрел на меня. — Ты даже не хочешь записывать фильмы?

Помимо Микки и его детей я была очень занята, а когда у меня были дети, я не думала о кино.

— Хорошая мысль, — пробормотала я.

— Эй! — рявкнула Пиппа, влетая в комнату и отрываясь от того, чем она занималась в своей спальне (надеюсь, домашним заданием), ее взгляд был направлен на телевизор. — Не занимай все место на видеорегистраторе. Я получаю половину.

— Ты получишь треть, Пип. Мама собирается начать записывать фильмы.

— Без разницы, Оден. Я получаю треть, так что не расходуй все, — ответила она, бросаясь на диван и без нужды сбрасывая его ноги, чтобы освободить место для себя, когда его и так было достаточно.

— Не будь дурой, — отрезал Оден, возвращая ноги туда, где они были до того, как Пиппа их спихнула.

— То, что ты выше меня, еще не значит, что тебе достанется весь диван, Оден, — парировала она.

— Вообще-то, — вставила я, — значит. — Оба ребенка посмотрели на меня, а я — на Пиппу. — Тебе не нужно так много места, сладкая. Диван длинный. Поделись с братом, детка.

Она откинулась на спинку дивана,

глядя в телевизор и бормоча:

— Ты всегда на его стороне.

— Не мне купили новое покрывало, Пиппа, — ответил Оден.

О нет.

— А ты хочешь? — спросила я сына.

— Нет, — ответил он. — Просто указываю на то, что она тоже не в убытке.

Пиппа посмотрела на меня.

— Не могла бы ты достать для меня еще одно кресло, похожее на твое?

Оно заполнит все пространство и будет выглядеть смешно.

— Нет, — мягко ответила я.

— Не могу поверить, что ты попросила маму купить тебе кресло, — сказал Оден так, словно сам не мог в это поверить.

— Это кресло потрясающее, — возразила Пиппа, заставляя тепло внутри меня проникнуть глубже, хотя, как бы безумно это ни звучало, оно являлось причиной их ссоры.

Оден снова повернулся к телевизору, щелкнул пультом и ответил:

— Но комната выглядела бы глупо, набитая всем этим барахлом. И не похоже на то, что кресла растут на деревьях.

— Я не сказала, что они там растут, — парировала Пиппа.

— Остынь уже, — парировал Оден.

— Ладно, — вмешалась я. — Мне нравится, что тебе приглянулось мое кресло, Пип. И мне нравится, что ты защищаешь мой эстетичный дизайна, Оден. Но как насчет того, чтобы сделать эту зону, — я обвела рукой пространство, которое мы занимали, — зоной, свободной от споров в течение десяти минут.

Пиппа откинулась на спинку дивана, а Оден, ухмыляясь, снова повернулся к телевизору.

— Эстетичный дизайн, — пробормотал он, явно забавляясь.

Раньше я часто смешила своего мальчика.

Именно тогда, зная это, я вкусила сладость настолько прекрасную, что осознала — я похоронила эти воспоминания, чтобы понимание моей потери не убило меня.

Пиппа подавила громкий смешок, прежде чем также пробормотать:

— Мама такая глупенькая.

Я молча втянула воздух и выдохнула.

Слово «чокнутая» я ненавидела.

С «глупой» я мирилась, так как дети часто меня так называли.

На вкус это тоже было сладко.

По этому я тоже скучала.

Десять минут покоя на самом деле продлились около двух, прежде чем Пиппа раздраженно спросила:

— Мы можем что-нибудь посмотреть, пока ты планируешь записать миллион программ на видеорегистратор?

Я смотрела на происходящее и задавалась вопросом, когда же сын намеревался посмотреть все это.

— Что ты хочешь? — спросил он.

— Что-нибудь, — ответила она.

Оден переключил канал на что-то приемлемое для Пиппы, а затем вернулся к программированию видеорегистратора.

Но он сделал это, спросив:

— Мама, тебе пойдет?

Когда сын (или дочь) произносили «мама» — это было самым красивым словом в английском языке.