Воспарить к небесам
Шрифт:
— Да, малыш, — ответила я, даже не зная, что мы смотрим.
Но мне было все равно.
Они вернулись.
Мои дети вернулись.
Ко мне.
*****
— Эми, это чертовски здорово, — сказал мне в ухо по телефону Микки.
Я лежала на кушетке в своей комнате.
Дети все еще держали оборону перед телевизором, но я ушла в спальню, потому что было уже поздно.
Кроме того, пришло время написать Лору и Робин.
Но Микки я решила позвонить.
Лор и Робин ответили разными, но одинаково восторженными
Микки поведал свой устно.
— Вообще-то это дело рук Лори, — сказала я ему. — Некоторое время назад он им позвонил и поговорил с ними.
— Просто катализатор, чтобы закончить работу, которую ты начала, дорогая, — ответил Микки. — Не уменьшай своих заслуг, которые тебе причитаются.
Вот тогда-то все и случилось. Я не знала, почему это произошло.
Но это случилось.
И мой тихий всхлип был слышен.
— Черт, Эми, — прошептал Микки.
— Я скучала по ним, — прошептала я в ответ хриплым и дрожащим голосом.
— Даже не могу этого представить, не хочу, детка, но они вернулись. Радуйся.
— Да, Микки. Это слезы счастья.
— Тогда я не отправлюсь к тебе, и не буду лезть в окно, чтобы утешить.
Боже, он был хорошим человеком.
И вдруг мне захотелось, чтобы это были слезы грусти.
— Ты все еще можешь это сделать, — сказала я ему.
— А как насчет того, чтобы не начинать знакомство с твоими детьми, с того, что они вдруг поймают меня, когда я буду вламываться в твою спальню?
Я все еще немного плакала, хотя и посмеивалась.
— Вот теперь мне нравится то, что я слышу, — пробормотал он.
— Итак, дети, записывают миллион программ, думаешь, это означает, что они придут, чтобы их посмотреть? — спросила я нерешительно, вытирая слезы, потому что хотела, чтобы ответ был однозначным «да», но боялась, что он будет неопределенным.
— Я не знаю привычек твоих детей, детка, но также и не знаю ребенка, который бы записывал шоу, и не собирался его посмотреть. Я также знаю, что если они запишут миллион всего, то пространство на видеорегистраторе будет израсходовано, и им придется как-то его очистить, и подобное дерьмо не будет происходить раз в месяц.
Это было не однозначно.
Но я бы согласилась и на это.
— Надо дать им знать, что они могут прийти в любое время, — заявила я.
— Ты еще не сделала этого?
— В течение следующих двух дней надо повторить им, возможно, больше, чем один раз, что они могут прийти в любое время, — поправилась я.
Я услышала улыбку в его словах:
— Хороший план.
— Ты все еще в пожарной части?
— Да.
— Я должна отпустить тебя, — заметила я.
— Да, но только потому, что я уединился, чтобы поговорить с тобой, а парни нашли меня, и теперь подкалывают за разговор с моей девушкой.
Мне снова очень понравилось, что он назвал меня своей девушкой.
Но я держалась спокойно.
— Не
— Сегодня вечером они убивают время, ведя себя как мудаки.
У меня было чувство, что это адресовано парням.
У меня также было чувство, что я действительно должна попрощаться с Микки.
— Я помогу положить этому конец и пожелаю спокойной ночи, — предложила я.
— Хорошо, дорогая, созвонимся завтра.
— Обязательно, Микки. Будь начеку.
— Всегда, — ответил он. — До скорого, Эми.
— До скорого, дорогой.
Мы отключились, и я уставилась на незажженный камин.
Не уменьшай своих заслуг, которые тебе причитаются.
Нельзя было отрицать, что их дядя Лори помог, позвонив и поделившись своим мнением, что им нужно вести себя прилично.
Но Микки был прав.
В основном это была я.
Я участвовала в битве всей моей жизни с самыми важными ставками.
И я победила.
С этой мыслью, чувствуя, что я взмываю вверх по другой причине, я встала и подошла к кровати. Я положила телефон на тумбочку и отправилась в ванную. Я приготовилась ко сну, выключила свет и скользнула под одеяло.
И с легкостью заснула.
*****
Я сидела за кухонным столом с ноутбуком, когда заметила какое-то движение.
Я подняла глаза и увидела, как бредет Оден в темно-синей футболке, плотно облегающей его широкую (и становившуюся все шире) грудь, и свободных клетчатых пижамных штанах.
— Эй, малыш, — позвала я. — Хочешь позавтракать?
— Да, мам, — ответил он, направляясь ко мне, все еще выглядя сонным. Наполовину мальчик. Наполовину мужчина. Все это мой сын. — Вафли? — спросил он, остановившись в конце стола.
— Конечно, — ответила я, оторвавшись от ноутбука и повернувшись к кухне.
Было воскресное утро.
Наша суббота была так же хороша, если не лучше, чем вечер пятницы.
Я познакомилась с Полли и ее матерью Шерри, когда они приехали на экскурсию в Голубой Утес.
Шерри мне понравилась безоговорочно. Она была из тех людей, кто, как я узнала, составлял большую часть Магдалены. Приятная, открытая и дружелюбная. Мы сразу же поладили.
Жаль, что не могу сказать того же самого о Полли.
Она была милой крошкой, не такой хорошенькой, как моя дочь, но все же очень привлекательной.
Но вокруг нее витала аура, заставляющая меня нервничать.
Тщеславие. Высокомерие.
И учитывая мое детство, я могла бы распознать ее тщеславие и высокомерие с двадцати шагов.
Кроме того, было ясно, что она — королева, а моя дочь — ее фаворитка. Она не обращалась так с Пиппой открыто, но это все равно было ясно.
Возможно, Олимпии она и нравилась, но я подозревала, что Полли занимала в школе какой-то статус, к которому Пиппа хотела быть поближе, и поэтому она служила своей королеве.