Воспарить к небесам

Эшли Кристен

Это оказалось неожиданностью.

— Ты разговаривал с ней после дня рождения Киллиана? — спросила я.

— Я не собирался отправлять к ней детей, если она все еще в запое, — ответил он.

— Ты не… — я заколебалась, раздумывая, стоит ли продолжать, но раз уж начала, то решила, что лучше скажу, — говорил мне об этом.

— Эми, у тебя с семьей происходило свое дерьмо. У нас только все начиналось. Не время было втягивать тебя еще и в мое дерьмо. Подходящего времени для этого не было и не будет, но сейчас Рианнон

нет в моей жизни, и все же, за несколько секунд до того, чтобы жестко тебя трахнуть, потому что ты умничала, и мы оба с нетерпением этого хотели, мне позвонил шериф, и она утащила нас обоих в свое дерьмо.

На самом деле у меня было предчувствие, что Микки может и не поделиться со мной своими мыслями.

Я также не думала, что сейчас было подходящее время обсуждать это с ним.

Вместо этого я сказала:

— Оден придет сегодня поужинать и посмотреть телевизор. Но мне бы хотелось, чтобы ты позвонил и сообщил, как прошла встреча, — сказала я, но быстро добавила: — Я имею в виду, если ты хочешь.

— Детка, я вернусь домой, накормлю и разберусь с детьми, и позвоню тебе.

Это, по крайней мере, звучало хорошо.

— И то, что твой парень собирается у тебя зависнуть — чертовски хорошая новость.

Я усмехнулась.

— Да.

— Точно, разве ты не в «Доме Голубки»? — спросил он.

— Снаружи, сейчас войду.

— Надеюсь, миссис Макмерфи не вручит тебе билет до Нюрнберга.

Это заставило меня хихикнуть, и я сказала:

— Думаю, что купила себе немного иммунитета сэндвичами с печеньем на ее день рождения.

— Ты — единственный нацист, которого я знаю, кто мог бы такое сделать, хотя, честно говоря, эти печенья были просто отпад.

Не удивительно. Он умял три после того, как мы поели китайскую еду.

— Мне, вероятно, пора заходить, — сказала я.

— Мне, вероятно, пора возвращаться, — ответил он, хотя его голос звучал гораздо менее восторженно, чем мой.

Я очень надеялась, что его кровельный бизнес пойдет в гору.

— Ладно, я тебя отпускаю.

— Поговорим позже, Эми.

— Да, Микки… — и я вдруг издала сдавленный звук, потому что мне пришлось физически остановить себя, чтобы не закончить фразу словами «люблю тебя».

Это было естественным завершением разговора с кем-то, кто тебе небезразличен.

Но мы там и близко не находились.

Или, по крайней мере, я думала, что там не было Микки.

Я, как бы безумно это ни звучало, оказалась там в тот момент, когда несколько месяцев назад увидела Микки.

— Детка?

Он все слышал.

— Просто… что-то в горле застряло. Пока, дорогой.

— Пока, Эми.

Мы отключились. Я вошла в здание и через полчаса обнаружила, что мой иммунитет от миссис Макмерфи истек, когда она сказала мне, как ни в чем не бывало:

— Жаль, что ты нацистка. Кто будет пылесосить, когда тебя повесят?

*****

Был

поздний вечер, мы с сыном поужинали, и Оден сидел на диване, окруженный книгами, и смотрел телевизор.

Я не была из тех жутких мам, кто сидит рядом и смотрит программы, которые меня не интересуют. Я предоставила ему пространство, сама находясь за ноутбуком, и отправляя электронное письмо с новостями родителям (которые так со мной и не связались, за что я была почти благодарна).

Олимпия не пришла. Она была у Полли.

Я нажала «Отправить», а затем вернулась на сайт с обеденным столом, который меня заинтриговал. Маленький магазинчик в Нью-Гэмпшире. Все изделия — ручная работа из местных пород дерева. Это было потрясающе. Это было дорого. И доставка встала бы в невообразимую сумму.

Но я думала, что он мне нравится.

Глядя на него, я все еще испытывала это чувство, когда телефон, лежащий рядом, зазвонил.

Я посмотрела на него и увидела, что это Микки.

Я схватила телефон, мои глаза устремились вверх, но ничего не увидели. Телевизор был включен, Оден отдыхал.

Я ответила на звонок, поднесла телефон к уху, отложила ноутбук в сторону и сказала:

— Привет.

— Привет, я вернулся. Твой парень все еще там?

— Да

— Он проведет здесь ночь?

— Нет

— Когда он уйдет, напиши мне. Когда мои дети лягут спать, я напишу тебе и попрошу прийти.

О нет. Звучало не очень хорошо.

— С тобой все в порядке? — спросила я.

— Ни капельки.

Голос у него был несчастный.

— Хорошо, я… у нас есть план.

— Да, и просто к слову, дела у тебя с детьми идут туго, но подумай о том, когда ты сможешь меня с ними познакомить, чтобы я не терял тебя, пока они будут находиться у тебя, и если я позвоню, ты не будешь говорить со мной так, будто едва меня знаешь.

Да, он был несчастлив.

— Мы это обсудим, — пообещала я.

— Да, так и сделаем. Напиши, — приказал он.

— Хорошо.

— До скорого, — сказал он и отключился.

Я отняла телефон от уха и снова посмотрела на диван.

Оден не двинулся с места.

Я отложила телефон в сторону, схватила ноутбук и отправила электронное письмо мебельщикам из Нью-Гэмпшира. Потом отложила его в сторону, и пошла мыть посуду.

Едва я успела начать, как Оден позвал:

— Помощь нужна?

Я посмотрела на него и увидела, что он встал и смотрит поверх спинки дивана.

Мой красивый мальчик, мой хороший мальчик — больше не ребенок.

— Досматривай шоу. Здесь особо нечего делать. Я в порядке, — отозвалась я.

Он кивнул и снова исчез.

Я помыла посуду. Оден закончил смотреть шоу, удалил его и собрал книги. Он сказал, что ему пора, и я проводила его до двери гаража.

Когда мы были там, я посмотрела в его светло-карие глаза.

— Передавай «Привет» сестре.