Воспарить к небесам
Шрифт:
А еще было похоже, что она не помыла голову.
Это меня встревожило.
Но у меня не было возможности ничего сказать об этом, пока мы не поужинали, Эш не ушла в свою комнату и не закрыла дверь, а Килл не уселся возле телевизора, чтобы поиграть в какую-то игру на Xbox.
Только тогда мы с Микки в куртках развалились на диванчике на террасе.
— С ней далеко не все хорошо, — заметила я.
— Нет, — ответил Микки, сидя на диванчике рядом со мной, где я свернулась калачиком, поджав под себя ноги, одной рукой он обнимал
— Она с тобой откровенничает? — спросила я.
— Понятия не имею, как разговаривать с почти пятнадцатилетней девочкой, у которой мать пьяница.
— Она… у нее меняется настроение? — осторожно нажала я.
— Если имеешь в виду, начались ли у нее месячные? То, да, — сказал он. — Это случилось прошлым летом. Об этом позаботилась ее мама. Она приходит домой с коробками дерьма, которые ей дает Рианнон. Я увидел на ее комоде «Мидол», убедился, что в ванной комнате есть еще. У меня не было сестер, но я был женат четырнадцать лет, так что догадывался, когда возникают подобные смены настроения. У Эш это происходит не поэтому.
— Не уверена, что я в том положении, что могу поговорить с ней, — заметила я.
— Слушаю тебя, — пробормотал он.
— Но мы можем следить за ситуацией, и если она тебе не откроется, независимо от того, буду ли я в праве, если ты захочешь, я поговорю с ней.
Его рука крепче обняла меня, притягивая ближе.
— Было бы неплохо.
Он сам этого хотел.
Это заставило меня прижаться к нему еще ближе.
Я сделала глоток вина, прежде чем спросить:
— Как думаешь, они знают, что происходит между нами?
— Я выпиваю с тобой на террасе, и ты часто у нас бываешь. Мы близки с Гетти, которые живут по соседству, потому что они переехали сюда, когда мне было восемь. Им здесь рады в любое время. Дети их обожают. Но я не привожу их домой, не сажусь рядом с ними на диван или не выхожу вечером на террасу выпить пива.
— Думаешь, именно это ее и беспокоит? — продолжала я, хотя на ранних стадиях она, казалось, надеялась, что мы с ее отцом будем вместе.
— Опять же, без понятия.
— Если хочешь познакомиться с моими детьми, Микки, возможно, тебе стоит подумать о том, чтобы официально рассказать Киллу и Эш, что происходит, — предложила я. — Если все откроется, ты можешь обсудить это с ней.
— Отлично. Мои планы на воскресные выглядят лишь немного лучше, чем планы на вечер пятницы.
Я усмехнулась, подняла голову с его плеча и посмотрела на его челюсть.
— Не то чтобы мы не привыкли к тому, что эта дорога каменистая.
Он не смотрел на меня.
Он сказал в темноту ночи:
— Ты права. Хреново, что ты растешь, думая, что все будет по-другому, а потом все заканчивается тем, что тебя имеют с классными моментами и вспышками чего-то действительно чертовски хорошего.
Я
У Микки был босс, которого он не уважал, работа, которую он не любил, которая приносила ему кучу жалоб от рассерженных людей за решения, которые он не принимал.
У него была любимая жена, которая прямо на его глазах превратилась в алкоголичку.
Он потерял ее, и теперь она заставляла его жить в страхе за детей не только тогда, когда они были с ней, но и тогда, когда их у нее не было, из-за оказываемого на них влияния.
Ему нужно стать начальником пожарной охраны.
Ему нужно начать свой бизнес с нуля.
А Рианнон нужно разобраться в себе.
Что касается меня, мне нужно сделать все возможное, чтобы дать Микки как можно больше вспышек чего-то действительно чертовски хорошего.
Микки прочел мое настроение, но ошибся.
— Извини, детка, тебе не нужно мое нытье.
— На самом деле, нужно. Потому что, если ты не выскажешь его мне, оно сожрет тебя изнутри, а ты нужен детям целым, стойким и способным к борьбе. Так что я выслушаю все, что у тебя накопилось. Это совсем не трудно. У тебя будет это, а, значит, будет то, что нужно, чтобы позаботиться о детях.
Микки молчал, и ночь была тиха. Это продолжалось так долго, что я напряглась.
— Микки?
— Шестнадцать лет. Черт, этот мудак все продул.
Я расслабилась, прижавшись к нему.
— Я баловала наших детей, — призналась я. — Давала им все, что они хотели.
— Да, я ощутил это на себе, — ответил он.
— Конраду это не нравилось. Он говорил мне об этом. Я его не слушала.
— Боже, черт, прости. Ты права. Удивительно, что твои дети живут, не находясь на постоянной терапии. Теперь я понимаю. Ты избаловала детей. У этого парня были все основания тебя бросить.
В его голосе звучала легкость, но на всякий случай я спросила:
— Ты шутишь?
— Да, мать твою, Эми. Черт, — ответил он дрожащим голосом.
Я прижалась щекой к его груди и тоже начала посмеиваться.
Потом громко рассмеялась.
Микки громко засмеялся вместе со мной.
Остановившись, я подняла бокал и сделала глоток вина.
Микки сделал то же самое, но с пивом.
Мы молча сидели в темноте.
Но я надеялась, что это был один из классных моментов Микки Донована.
Или, может быть, даже намек на вспышку счастья.
*****
На следующий день на кухонном столе зазвонил телефон.
Я увидела, что звонит Микки, схватила трубку, посмотрела вверх, увидела включенный телевизор и торчащие в разные стороны ноги детей. Ни один из них не посмотрел в мою сторону, поэтому, направляясь в свою спальню по коридору, я небрежно ответила:
— Привет.
— Привет, я вернулся. Хорошо провела день?
— Думаю, да, хотя меня немного беспокоит то, что, судя по всему, у детей серьезная зависимость от телевидения.