Воспарить к небесам
Шрифт:
— Конечно, — ответила я. — Это же шестидесятидюймовый телевизор. Женщину осчастливят даже шесть дюймов. Чтобы осчастливить мужчину, требуются все шестьдесят.
Он расхохотался.
— Что я не права?
Его брови взлетели вверх.
— Ты была бы довольна шестью дюймами?
— Я была счастлива и меньшим целых шестнадцать лет, так что, думаю, ответ — да.
Он продолжал смеяться, но так сильно, что кровать затряслась.
Наблюдая за ним, я начала ухмыляться и сказала:
— Это забавно, милый, но не настолько.
Он стал серьезным,
— Так и знал, что у этого парня маленький член.
— Без тщательного изучения, рискну предположить, что у него средний, а у тебя… нет.
Он продолжал широко улыбаться, когда ответил:
— Думаю, я могу дать тебе кое-что еще, что ты можешь получить только от меня.
— Будто ты не знал о своем богатстве, — усмехнулась я.
— Никогда не доставал линейки и стараюсь не сравнивать.
— Парни все время так делают.
— Э-э-э… нет, они этого не делают. И оказавшись в редкой ситуации, когда парень так поступает, он читает в моем взгляде, что если не прекратит подобное дерьмо, то обнаружит свой нос на затылке.
Мое внимание переместилось на его ухо, я пробормотала:
— Очень интересно.
— Ты думала, парни стоят и меряются членами?
Я снова сосредоточилась на нем.
— На самом деле, да.
Он ухмыльнулся.
— Моя наследница и ее извращенные фантазии о парнях, меряющихся членами.
— Это не фантазия, Микки.
— Хорошо, что у тебя есть победитель.
Я прищурилась, глядя на него.
— Может, хватит об этом говорить?
Внезапно он с совершенно серьезным видом притянул меня к своему лицу.
— Я постараюсь изо всех сил не вести себя как придурок, не поднимать эту тему, не задевать твои чувства и не заставлять беспокоиться об этом. Я ненавижу, что превратил твой хороший поступок, из-за которого ты была взволнована, как должен был быть взволнован и я, в ссору. Я могу споткнуться на этом пути, Эми, но даю тебе слово, что буду работать над этим.
Вот так просто, это все, что мне было нужно.
Я растворилась в нем, скользнула рукой к его подбородку и провела большим пальцем по нижней губе, отвечая:
— Это все о чем я прошу, милый.
Он притянул меня еще ближе, коснулся губами моих губ, а затем отстранился на дюйм.
— Приведи себя в порядок, — тихо приказал он. — Надень одну из ночнушек и возвращайся ко мне. Нужно поспать.
— Ладно, Микки.
Я наклонилась и сама поцеловала его, прежде чем приподняться и снова провести большим пальцем по его нижней губе. После этого я спрыгнула с кровати, вымылась, надела ночную рубашку и вернулась к нему.
Микки выключил свет и прижался ко мне всем телом.
Я уже почти заснула, когда Микки пробормотал:
— Моя наследница думает, что мужики меряются членами.
Я распахнула глаза, и сонно рявкнула ему в шею:
— Прекрати дразнить меня, когда я почти уснула.
Он притянул меня ближе.
— Как скажешь, детка.
Я громко вздохнула, закрыла глаза, прижалась к его теплому телу и заснула, свернувшись калачиком в объятиях Микки.
ГЛАВА 21
Печать
— «Люди говорят»! — завопила миссис Портер, глядя в телевизор.
— Господи, что это? — спросил Лори по телефону, когда я выходила из гостиной «Дома Голубки».
— Миссис Портер. «Колесо фортуны», — ответила я. — Только она произносит его, сильно выделяя букву «Р».
— Впечатляет. Но неужели у тебя из ушей еще не течет кровь?
Я ухмыльнулась:
— Поскольку у них теперь есть телевизор, просмотр «Колеса фортуны» становится экстремальным. И тебе не захочется оказаться рядом с гостиной во время телевикторины «Своя игра».
Я услышала, как Лори хихикнул.
Моя ухмылка превратилась в улыбку, я перешла в холл, где было потише, прислонилась к стене между двумя комнатами и перевела внимание на него.
— Почему звонишь, старший брат?
— Если приглашение остается в силе, я приеду на День Благодарения.
Я почувствовала радость.
И тут же испытала страх.
— Мариэль? — спросила я.
— Только я.
Меня охватил еще больший страх.
— Без мальчиков?
— Пора им привыкать, что меня нет рядом, даже в особых случаях.
О нет.
— Лори, — прошептала я. — Консультация по вопросам брака не работает?
— Наш консультант никак нас не расшевелит, — сказал он мне. — Даже не похоже, что она собирается это сделать. На прошлом сеансе она без всякой цели схватила Мариэль за руку, кроме, как мне кажется, того, чтобы проверить, есть ли у нее пульс.
Я не засмеялась. Его слова были забавны, но тон, которым он их произнес — ни в коей мере.
Я оттолкнулась от стены и побрела дальше по коридору, говоря:
— Мне очень жаль.
— Я хотел знать.
Я остановилась и напряглась, потому что теперь он говорил тихо, но свирепо.
— Что хотел знать, милый? — также тихо спросила я.
— Что пошло не так, — мгновенно ответил он. — Что я сделал такого, что отняло ее у меня. Я хотел знать. Мне было все равно, что это будет. Насколько серьезным. Насколько незначительным. Насколько мелочным. Упомянула бы она о каком-нибудь браслете, который должен был у нее быть, а я не заметил, что она просила, и не купил его. Или ей было больно, потому что я перестал говорить ей, как она красива. Я хотел знать, чтобы изменить это. Хотел знать, что забрало девушку, в которую я влюбился, чтобы вернуть ее. Девушку, которая заставляла меня смеяться. Девушку, которая испортив суфле, готовя его в первый раз, выбросит его в мусорное ведро, а на десерт достанет чипсы и намажет их сливочным сыром. Вместо того чтобы раздувать это до масштабов ледяной бури, которую нам с мальчиками пришлось бы терпеть целую неделю. Девушку, которая больше всего на свете хотела весь день оставаться со мной голой в постели. Я хотел знать, как она превратилась в нашу мать. Хотел знать, почему она превзошла ее, если изначально у нас ничего такого не было.