Воспарить к небесам
Шрифт:
— Заткнись, Микки.
Он наклонил голову и поцеловал меня. Это длилось дольше, чем мой оргазм, намного дольше и закончилось тем, что мы крепко переплелись, его рука легла мне на зад, а я прижалась так близко, будто хотела, чтобы он поглотил меня.
— А теперь спи, детка, — приказал он, перестав меня целовать.
Я уткнулась лицом ему в шею и сказала:
— Как же ты меня раздражаешь.
— Хорошо, что ты от этого заводишься.
Он был прав.
Я решила,
Я находилась к нему так близко, как только могла быть без Микки внутри меня.
Но он все равно притягивал меня еще ближе.
— Вспышка, — прошептал он.
— Что? — спросила я сонно, но все же смогла ощутить резкий укол.
— Действительно чертовски счастлив.
Я не заплачу.
Я не заплачу.
Я не заплакала.
Я придвинулась еще ближе, поцеловала своего парня в шею и прошептала:
— Спокойной ночи, милый.
— Спокойной ночи, Эми.
Я закрыла глаза, прижалась к Микки и, испытав собственную вспышку, заснула.
*****
Мы с Микки возвращались из кино, когда он сказал:
— Прошлым вечером к тебе приезжали дети, и я поговорил с парочкой парней. Они готовы подежурить в пожарной части, если понадобится.
Он держал мою руку в своей, положив ее мне на бедро, и поглаживал большим пальцем бок.
Он мягко напоминал мне, что хочет познакомиться с моими детьми.
Мне это нравилось, но я нервничала.
— В следующий раз, когда они снова приедут, я поговорю с ними, — пообещала я.
У нас уже был разговор о свиданиях, и они были совершенно уверены, что мы с их отцом не будем снова вместе.
Но Микки был прав. Хотя я не видела их в понедельник, они оба пришли после школы накануне и задержались после ужина. И даже не включили записанное шоу. Мы все вместе смотрели фильм по каналу HBO.
И это было хорошо. Легко. Нормально. Так, как было у нас три года назад, и так, будто этих трех лет не было.
Конечно, у нас с Оденом был короткий разговор, и неудивительно, что Олимпия ничего не говорила. Она избегала споров (за исключением тех случаев, когда препиралась с братом). Не только своих, но и чужих. Это заставляло меня чувствовать себя еще более виноватой, потому что она видела много такого между мной, Мартиной и Конрадом.
Она не станет поднимать этот вопрос. Она оставит все как есть и пойдет дальше.
И Микки также был прав, говоря, что я должна радоваться, продолжать делать то, что делала и не беспокоиться.
Но я была матерью, и, как бы далеко я ни находилась от своих детей, я знала их.
Происходило что-то еще.
До последнего вздоха я хотела, чтобы они чувствовали, что я их безопасная гавань.
Я просто хотела знать, если это и есть та причина, зачем я им нужна, тогда от чего я их укрываю.
Микки подъехал к моему дому,
Одноместный идеально подходил для моего «Мерседеса».
Для «Ровера» и «Сивика» сына был бы отведен большой гараж.
Видите?
Идеально.
Он припарковался. Мы вышли из машины. Зашли внутрь.
Я побрела на кухню, включила светильники и спросила Микки хочет ли он пива, когда раздался звонок в дверь.
Я остановилась и посмотрела на нее.
Микки, стоявший в нескольких шагах позади меня, тоже остановился, и развернулся в сторону двери.
На крыльце горел свет, и я знала, чье тело отбрасывает тень на стекло.
Конрад.
Что он здесь делает в такой час?
Или в принципе, что он здесь забыл?
— Черт, это Конрад, — прошептала я.
Микки продолжал стоять, повернувшись к двери, но медленно посмотрел на меня.
Я поймала его взгляд, и у меня перехватило дыхание, что было совсем некстати, потому что мне нужно было сосредоточиться, чтобы дышать, и было слишком поздно действовать.
Потому что Микки стремительно направился к двери, прежде чем я успела пошевелиться, и сказать:
— Микки, позволь мне.
Он остановился у двери, бросил на меня предостерегающий взгляд и произнес одно слово.
— Нет.
Затем он повернулся, отпер дверь и распахнул ее настежь.
Я находилась в пяти футах от него, но хорошо видела Конрада, который стоял на пороге и хмуро смотрел на Микки.
— Не надо бы тебе этого делать, — прорычал Микки, когда я подошла к нему, прижалась к его спине и слегка сжала его руку.
Прежде чем я успела сказать хоть слово, Конрад посмотрел на меня.
— Отзови своего неандертальца, Амелия.
Микки твердо стоял между мной и им.
— Не смей так говорить о Микки, — отрезала я.
— Почему? — огрызнулся в ответ Конрад. — Ты считала себя вправе прыскать ядом на Мартину.
— Да, но она не трахается со мной с твоим кольцом на пальце. У тебя нет никаких оправданий на это, придурок, так что забудь об этом, — выдавил Микки.
Конрад перевел сердитый взгляд на Микки.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
— Да, но я понимаю то, что твоя женщина знала, что ты должен был снять кольцо со своей жены, прежде чем она получит от тебя свое собственное, так что у нее также нет оправданий, — ответил Микки. — А теперь, повторяю, забудь об этом, и если тебе есть что сказать, говори и проваливай отсюда.