Воспарить к небесам
Шрифт:
— Хочешь сказать, что я приложил руку к тому, чтобы жена поимела наш брак? — недоверчиво спросил он.
— Я говорю о себе, Микки. О тебе и обо мне, — также с недоверием ответила я:
Он закончил наш разговор, заявив:
— У меня до хрена дел, и ссора с тобой не входит в их число.
— Тогда я тебя отпущу, — огрызнулась я. — Вы с парнями наслаждаетесь пожертвованной вам микроволновой печью и телевизором. Прощай,
— До скорого, — отрезал он и отключился.
Я уставилась через лобовое стекло на магазин электроники, на мгновение задумалась, как все это могло так плохо закончиться, и пришла к одному ответу: Микки. Затем я издала приглушенный, разочарованный вскрик.
После этого я завела свой новый Ровер и уехала.
*****
Было уже поздно. Я стояла в ванной в ночной рубашке и умывалась, когда раздался звонок в дверь.
Я посмотрелась в зеркало, схватила полотенце, вытерла лицо и, прежде чем выйти, сняла с крючка халат.
Мне не хотелось открывать.
Но, к сожалению, я уже была взрослой.
Я была дома. Он наверняка знал, что я дома. Так что с моей стороны, не открывать, выглядело бы малодушием.
Я накинула халат, прошла по коридору и, прежде чем подойти к двери, посмотрела на тень в витражном стекле, открыв, я увидела Микки в форме пожарного-не-борющегося-с-огнем.
— Могу чем-нибудь помочь? — холодно спросила я.
— Я придурок, — ответил он.
К сожалению, поскольку я весь день готовилась таить на него злобу в стиле Робин (новой Робин, той, кто таила злобу сутки, а не целую вечность), его слова нанесли прямой удар по этой решимости.
Я выдержала достаточно, чтобы сказать:
— Ты можешь быть таким.
— Нас обоих прокрутили через мясорубку. У тебя есть дерьмо, которое нужно переварить и пройти с твоим бывшим. И у меня тоже.
Он был прав насчет этого, и моя решимость дала еще одну трещину.
На этот раз я решила не отвечать.
Его брови поползли вверх.
— Хочешь, чтобы я стоял у тебя на пороге и нес эту чушь?
— У тебя постоянно возникают проблемы с моими деньгами, Микки.
— Я работаю над этим, — сообщил он мне, но не стал отрицать.
Может, он и работал над этим, но явно терпел неудачу.
— Я та, кто я есть. У меня есть то, что есть. И откровенно говоря, прежде чем наши отношения будут развиваться дальше, мы должны обсудить это, чтобы это не разрушило наше будущее.
— Согласен, но я решил сделать перерыв в работе, так что сейчас у меня нет на это времени.
— Мы назначим для этого встречу, — едко сказала я.
Его лицо смягчилось, как и тон, когда он ответил:
— Эми, впусти меня. Позволь поцеловать тебя. И позволь уйти, зная, что у нас все хорошо, и мы разберемся с этим, когда у нас будет время.
Я не могла сопротивляться нежному Микки.
Поэтому я вздохнула, протянула руку, схватила его за футболку и притянула к себе.
Он сделал это легко
Его поцелуй был глубоким и сладким, и когда он прервал его, то поднял руку, убрал волосы с моего плеча, прежде чем обвить рукой мою шею.
— Телефон у кровати, — пробормотал он.
— Хорошо, — ответила я.
По нему было видно, что он испытал облегчение, и мне стало тревожно, что поссорившись, какой бы ни бала причина, я испытала глубокое облегчение, просто видя, как полегчало ему.
— Увидимся ночью.
— Ладно, Микки.
Он сжал меня в объятиях, отпустил и вышел из дома.
Я закрывала дверь, и смотрела на него, он остановился, повернувшись.
— Я тот, кто я есть. У меня есть то, что есть. И одна из вещей, что я хочу сохранить, — это ты.
Я облизнула губы, сжала их и посмотрела ему в глаза.
— Мы все уладим, детка, — закончил он.
Я молча кивнула.
— Спи спокойно, — сказал он.
— Будь начеку, — ответила я.
Он улыбнулся, махнул мне, повернулся и пошел к грузовику.
Я закрыла дверь, думая, что в списке вещей, которые могут убить отношения, на первом месте стоят деньги.
И те деньги, что лежали между мной и Микки, были очень большими.
А Микки был именно таким человеком, каким был.
Мне нравилось, что он хочет меня удержать. Я хотела остаться с ним.
Просто волновалась, что однажды то, что явно его беспокоило, потому что он так часто поднимал эту тему, заставит его переосмыслить это.
*****
Я стояла на коленях, уткнувшись лицом в подушки, и принимала член Микки, стонала и хныкала.
Он входил жестко и грубо.
Он приехал после смены в пожарной части, и все было, как всегда. Я открыла дверь; все начиналось безумно хорошо и продвигалось еще лучше.
Но на этот раз все было по-другому.
Микки почти не разговаривал во время секса, хотя я что-то говорила.
Мы оба хранили молчание.
Но все же что-то передавалось.
Я не понимала этого, и мои мысли были заняты другими, гораздо более приятными вещами, поэтому я и не пыталась этого понять.
Но я чувствовала это.
Микки знал, чего хочет в постели. Иногда он приказывал устно, но в основном физически. Он позволял мне делать разные вещи. Позволял брать. Но в основном руководил, а я следовала его примеру. Он мог быть грубым. Был достаточно силен, чтобы передвигать меня, располагать, устраивать поудобнее. Мы занимались любовью, и в этом всегда чувствовалась нежность, даже когда мы трахались.
А теперь мы трахались.
Но мы просто трахались.
Он действовал грубо, быстро, был связан физически (очевидно), но не эмоционально, находился близко и далеко, и было в нем что-то, что освобождало и в то же время смутно тревожило.