Воспарить к небесам
Шрифт:
Но я совсем не была согласна. То, что мой парень выезжал на вызов — это одно. Он был уже взрослым. Хорошо обучен. Он знал, что делает.
Хотя все равно подвергался опасности.
А чтобы вместе с ним рядом с пылающим адом находился еще и мой сын?
Ни за что.
— Я не возражаю, — прощебетала я.
Микки изучающе посмотрел на меня, его губы дрогнули, он знал, что я возражала, но он также знал — для того, чтобы дать моему сыну понять, что я знаю, что он становится мужчиной — я должна ему это позволить.
Он снова посмотрел на
— Тогда все, что мне нужно сделать — обсудить это с начальником, убедиться, что ребята не возражают, а они не будут, мы уже делали подобное раньше, и мы все устроим.
— Абсолютный крутяк, — сказал Оден, будто так оно и было. Абсолютно.
— Просто к слову, приятель, — начал Микки, понизив голос, чтобы придать своим словам весомость. — Мы разрешим у нас зависнуть. Но если нам позвонят, и ты действительно поедешь, ты должен делать то, что говорят, и держаться подальше. Ты можешь там находиться, но только для того, чтобы наблюдать. Тебя это устроит?
Оден кивнул, но не смог полностью сохранять хладнокровие.
Он был очень взволнован.
— Хорошо, тогда, если хочешь, можешь дать мне свой номер телефона, и когда я переговорю с начальством и договорюсь с ребятами, мы все спланируем, — предложил Микки.
— Хорошо, — ответил Оден.
Мой телефон издал сигнал.
Сумка лежала рядом на поцарапанном, искореженном, испещренном сколами столе для пикника (который находился внутри ветхого здания). Я вытащила телефон, а так как мы сидели в «Тинкерс», здесь это не выглядело грубо.
Я взглянула на экран и улыбнулась.
Я бросила телефон обратно в сумочку, чтобы ответить позже, и посмотрела на детей.
— Дядя Лори приедет на День Благодарения, — объявила я.
— Потрясающе! — взволнованно сказал Оден.
— Так здорово, мам, — согласилась Пиппа и тут же спросила: — Мерсер и Харт приедут?
Сообщение гласило: «Приеду на День Благодарения. Мальчики останутся с матерью». Так что ответ был — «нет».
— Прости, милая, — мягко ответила я.
— Облом, — пробормотала она.
— Пип, — снова рявкнул Оден, и с этими словами мое внимание резко переключилось на них.
Они могли спорить. Но также могли и поссориться.
Но в основном сын был очень терпелив с младшей сестрой. Она была девочкой. Теперь уже девочкой-подростком. Она могла вести себя легкомысленно. По общему признанию, она была немного избалована (моя работа, но она также была папиной маленькой девочкой, так что Конрад тоже приложил к этому руку).
В целом, она была милой и добросердечной, и ее брат знал это.
Это было для него нехарактерно, и я подумала, что он ведет себя так из страха перед тем, что подумает о ней Микки (на самом деле она не сказала ничего, что могло бы обидеть Микки, а он был довольно простым в общении парнем и не показывал никаких признаков того, что его легко обидеть).
— Что на этот раз? — огрызнулась она в ответ.
— Думаю, нас устроит и дядя Лори, — упрекнул он ее. — Мы не видели его почти полтора года.
— Я же не сказала,
Моя рука метнулась вперед и обвилась вокруг бедра Микки, пока я смотрела на свою малышку.
Это снова были бы мы. И это было бы потрясающе. И мы могли бы показать им, что есть жизнь после развода, она не так уж плоха, и в конечном итоге все могли бы быть счастливы.
Я уже готова была разрыдаться от радости, когда рука Микки обвилась вокруг моей и прижала к своему бедру.
Это дало мне силы сделать глубокий вдох и сдержать слезы.
Но это не помешало мне сказать:
— Я люблю тебя, детка.
Глаза Олимпии метнулись ко мне, ее лицо смягчилось, подбородок задрожал, потом она облизнула губы и сжала их вместе, прежде чем расслабить и застенчиво сказать:
— Я тоже люблю тебя, мама.
Я улыбнулась ей и обратила свою улыбку к своему мальчику.
— Ну, раз уж я так расчувствовалась, то скажу, что тебя я тоже люблю.
— Я не буду выглядеть придурком, если не заплачу и не скажу то же в ответ? — шутливо спросил Оден.
— Нет, если в своих мемуарах ты поделишься с миром глубокой любовью к матери, — согласилась я.
— Как скажешь, — пробормотал он, но сделал это, ухмыляясь своему гамбургеру, взял его и откусил огромный кусок, это показывало, как сильно он ему понравился, потому что скоро начинались борцовские взвешивания, и примерно в это время Оден рисковал поддержанием нужного веса.
Возможно, именно поэтому он был вспыльчив по отношению к сестре.
Имея опыт общения с Оденом и его взвешиваниями, я свела все к этому.
Вернувшись на хорошую ноту с детьми, остаток вечера прошел отлично. Когда мы вернулись, дети уговорили Микки «немного зависнуть», Пиппа воспользовалась этой возможностью и заметила, что всем нам было бы гораздо удобнее, если бы у нас было еще одно кресло. Оден не стал за это цепляться. Но это могло быть потому, что мы все удобно устроились: Оден на кресле, ставшем моим, Пиппа — на одном конце дивана, я — в середине, Микки — на другом конце. Мы с Микки даже слегка обнялись, и дети глазом не моргнули.
Однако, с детьми в доме и витражным окном на двери, мы лишь шепотом попрощались и коснулись губ друг друга, никаких жарких поцелуев, что было разочаровывающе.
Это было единственное разочарование. В остальном все было хорошо. Нам всем очень понравилось. А Пиппа даже пригласила Микки прийти снова, чтобы она смогла приготовить для него ужин.
Успех.
Что означало для меня еще большую радость.
И, что еще более важно, для Микки.
*****
На следующий день пришло сообщение, что Микки получил разрешение от всех на то, чтобы Оден и его друг Джо провели время в пожарной части в пятницу вечером.