Воспарить к небесам
Шрифт:
— О Боже! — воскликнула я. — Неужели я не заметила, как попала в машину времени? Неужели мы вернулись в 1818 год, когда мужчина может затащить женщину в нишу в ресторане и потребовать, чтобы она прикрылась?
Микки не ответил, и то, что у него не было готового ответа, удивило меня достаточно, чтобы обратить на него более пристальное внимание.
И я увидела, что он смотрит на меня сверху вниз, его лицо было грозным, челюсть сжата, будто он мог легко убить кого-то, мучительно
И самым ближайшим к нему человеком была я.
— Микки, — прошептала я, разжимая пальцы, чтобы разгладить его пиджак, а затем с надеждой выскользнуть и убежать.
Но так далеко я не продвинулась.
Он коротко пробормотал:
— К черту.
А потом он стал меня целовать.
Микки Донован целовал меня!
Сначала я застыла в полном недоумении.
Потом его язык коснулся моих губ, я открыла рот, и он скользнул внутрь…
И я попробовала Микки на вкус.
Это был самый прекрасный вкус, который когда-либо касался моего языка.
Из-за этого мне захотелось больше.
И я приняла его, получив при этом самый лучший поцелуй в своей жизни.
Он был глубоким, влажным, огненным.
Так много всего, что я забыла обо всем.
Я забыла, что нахожусь в ресторане.
Я забыла, что у меня свидание.
Я забыла, что мое свидание было в этом ресторане.
Я и забыла, что там были дети Микки.
Я забыла все.
Все, кроме Микки.
Он пожирал нас обоих своим обжигающим жаром до такой степени, что ртов и языков было недостаточно, и мы оба начали шарить друг по другу.
Я была права.
Где бы я ни дотронулась, он был твердым и горячим.
Мне это очень понравилось.
И его руки на мне, поверх моей одежды, делали со мной вещи, о которых я и не подозревала, что могу чувствовать.
Я захныкала, и он оторвался от моих губ.
Но он не ушел далеко, и я оказалась прижатой к стене твердым теплым Микки, его пальцы запутались в моих волосах, а другая рука легла мне на зад. Мои руки были под его пиджаком, одна рука сжимала сзади рубашку, другая плотно прижималась к его твердой как камень лопатке.
Мы оба тяжело дышали.
— Два варианта, Амелия, — заявил он низким, гортанным голосом, который пронесся прямо между моих ног, заставляя увлажниться еще больше, чем когда мы целовались. — Ты либо пойдешь туда и скажешь этому парню, чтобы он шел гулять, сядешь за наш столик и поужинаешь с нами в честь дня рождения Киллиана, либо пойдешь туда, заберешь отсюда этого парня, покончишь с ним, а я приду позже.
— Было бы невежливо сказать ему, чтобы он шел гулять, — сказал мой рот за меня.
— Тогда убери его задницу
О Боже, что же происходит?
— Микки, — прошептала я.
Он прижал меня к стене, и его пальцы скользнули глубже в мои волосы, сжимая их, а его другая рука сжала мой зад.
То, что я промокла насквозь, было историей, теперь я боялась, что с меня капает.
— Убери его отсюда, Эми, — прорычал он.
— Хорошо, Микки, — выдохнула я.
Его взгляд упал на мой рот, и он пробормотал:
— Прямо через дорогу, черт возьми.
— Микки, думаю… — начала я.
— Если ты думаешь, что следующие три часа будешь думать о чем угодно, только не о том поцелуе и не о том парне, я поцелую тебя снова, Эми, и ты не будешь думать.
Он не мог поцеловать меня снова. Если бы он это сделал, я бы растеряла все мысли и, вероятно, все закончилось бы сексом у стены с Микки в темном алькове модного ресторана.
— Не думаю, что забуду этот поцелуй, — сказала я ему с придыханием.
— Верно, — отрезал он, и его голос прозвучал сердито.
— Ты сердишься? — спросила я.
— Ты собираешься пойти к тому парню в этом платье? — спросил он в ответ.
— Ну… да.
— Тогда, да, я злюсь.
Это еще больше сбивало с толку.
— Но почему? — спросила я.
— Поменяйся со мной ролями и представь, что я иду к женщине, которая одета в такое вот платье, — отрезал он.
Это меня не сбило с толку.
— О.
У меня было такое чувство, что моя четырнадцатилетняя дочь была права.
Микки Донован был в меня влюблен.
— А теперь ты будешь милой, и мне придется снова поцеловать тебя, что, возможно, будет настолько жарко, что на этот раз я не смогу остановиться, так что мне придется трахнуть тебя у стены в коридоре ресторана, пока дети будут ждать меня, чтобы поужинать в день рождения моего сына? Или ты собираешься тащить свою задницу к столу и уберешь этого парня отсюда?
Я тяжело дышала, когда ответила:
— Я собираюсь убрать этого парня отсюда.
— Хорошее решение.
Мы смотрели друг на друга и не двигались.
Это продолжалось довольно долго, прежде чем Микки заметил:
— Ты не уходишь.
— Ты должен отпустить меня, милый, — прошептала я.
— Черт, — прошептал он в ответ, и случилось невыносимое.
Его пальцы выскользнули из моих волос, рука упала вниз, и он отступил назад.
Я почувствовала себя так, словно передо мной открылся сундук с сокровищами, полный золота, и все оно было моим, а затем, как только я погрузила пальцы в сверкающие монеты, в мгновение ока оно исчезло.