Воспарить к небесам
Шрифт:
— Хочу сказать, что тебе нужно расслабиться, — мягко продолжал он. — Сегодня вечером дети будут дома, так что я не намерен торопиться и не стану по-быстрому трахать тебя на диване, чтобы успеть вернуться к детям. Это всего лишь ужин, детка. Ты, я и немного времени наедине. Когда я смогу сосредоточиться только на тебе, мы дойдем и до туда. А до тех пор просто расслабься и наслаждайся.
Откуда он знает, о чем я думаю?
Вероятно, оттуда, что он думал о сексе со мной.
Только не сегодня.
Хоть
Однако, это не помогло, его слова о «не намерен торопиться», заставляли хотеть начать заниматься с ним сексом немедленно.
К сожалению, это новое побуждение добавилось к другим вещам, о которых я продолжала беспокоиться.
— Ты меня слышишь? — спросил он, сжимая мне руку, когда я не ответила.
— Я все услышала.
— Ты расслабишься? — настаивал он.
— Мы не ссоримся, — выпалила я, глядя на него, видя его глаза, направленные туда, куда мы ехали.
— Нет, — согласился он.
Я уставилась на его красивый профиль.
Никакой пятичасовой щетины, он побрился ради меня.
Мне нравились его бакенбарды.
А больше мне это нравилось потому, что он сделал это ради меня.
В остальном — он остался самим собой. Выцветшие джинсы, легкая хлопчатобумажная рубашка с закатанными рукавами.
Но джинсы были не такими выцветшими, а рубашка, которая была немного лучше, чем те, что он обычно носил, являла симпатичный рисунок в бежево-голубую клетку на белом фоне. Да, он приложил ради меня усилие.
Это что-то значило.
Так что я решила высказаться.
Сжимая его пальцы, я повернулась в его сторону.
— А что, если ни дети, ни ссоры не покажутся тебе интересными?
Его рука судорожно сжалась в моей, почти причиняя боль, его сила была так велика, и тут он расхохотался.
Мои слова вряд ли были смешными.
— Микки, — огрызнулась я.
— Ты, наследница Калвэй, у которой больше дел, чем у меня, хотя я работаю на двух работах, и, по сути, один воспитываю детей, сидишь рядом со мной в этом гребаном платье с миллионом историй о стариках и о том, что они вытворяют, не говоря уже о том, что вы вытворяете с Алиссой и Джози… покажешься мне не интересной?
Он произнес это так, словно это невозможно.
— Ты слышал уже кучу историй о стариках, Микки, — напомнила я ему.
— Никто из них не приказал долго жить с тех пор, как ты в последний раз о них рассказывала? — спросил он меня.
Мое сердце сжалось от этой мысли, и я выдавила:
— Конечно, нет.
— Тогда не волнуйся, — пробормотал он, замедляя грузовик и отпуская меня, перемещая руку на руль и включая поворотник.
— Я не могу всю ночь потчевать тебя рассказами о жителях «Дома Голубки».
— Можешь рассмешить меня, используя такие слова, как «потчевать», — ответил он.
Я удивилась.
— «Потчевать» —
— Эми, — только и сказал он в ответ, но мое имя слетело с его губ с улыбкой.
Поэтому я спросила:
— И все? Просто Эми?
Он посмотрел в обе стороны и поехал вперед, говоря:
— Подтверждаю. «Потчевать» — это смешно.
— Почему?
— А почему что-то может быть смешным? Просто так, — ответил он.
— Я нахожу это странным, — пробормотала я, не зная, задело меня это или нет.
Он тоже это услышал.
Я поняла это, когда он сказал:
— Я не смеюсь над тобой, детка. Это просто мило. Как бывает, когда ты не упрямишься и не становишься занозой в заднице.
Боже.
Неужели?
Я сердито посмотрела на него.
— Ты тоже можешь быть упрямым и занозой в заднице, Микки.
Он взглянул на меня, ухмыляясь.
— Видишь? У нас уже много общего.
Именно в этот момент я поняла, что он меня дразнит, и еще поняла, что это смешно и мило. Это также привело нас к тому, что у нас есть что-то общее. Это не было первое свидание, из-за которого стоило нервничать. Просто Микки и Эми собирались поужинать.
Именно тогда я почувствовала полное облегчение и была благодарна Микки за то, что он позволил мне это испытать.
Я не высказала этого словами. Просто закатила глаза и посмотрела вперед, но сделала это с улыбкой.
И тут я увидела, что мы оказались на Кросс-стрит. Микки довез нас до конца, до пристани, и нашел место для парковки всего через два дома от «Рынка Омаров». Явно к удаче, так как улица была оживленной, не только из-за парковавшихся у бордюров машин, но и из-за прогуливающихся людей.
Я решила, раз лето двигалось к своему завершению, многие пользовались этим, пока могли.
Живя в Ла-Хойе, мы не знали смены сезонов, так что я забыла, как учиться впитывать все это в себя, когда солнце и тепло уходят.
Припарковавшись, Микки вышел из машины и, когда я открыла дверцу и поставила ногу на подножку, он был уже возле меня. Он помог мне спуститься, отошел от двери, захлопнул ее, и, щелкнув замками, повел меня к тротуару.
Он держал меня за руку, пока мы шли, и я снова подумала, что это мило.
Добравшись до рынка, мы вошли внутрь, и хозяйка улыбнулась, сказав:
— Привет, Микки. Ваш столик уже готов.
Прежде чем взять меню, она также улыбнулась и мне.
Но меня удивило, что «Рынок Омаров» бронировал столики (и я была приятно удивлена милым поступком Микки, что он нашел на это время).
Все еще держа меня за руку, Микки вел нас, следуя за хозяйкой. Войдя в ресторан, внутри меня начало зарождаться какое-то чувство.
Потому что «Рынок Омаров» был идеален для Микки.