Воспитание бабочек
Шрифт:
— Когда ты вернулась в Вион, я наблюдала за тобой издалека. Я видела, до чего ты докатилась и как сражалась за то, чтобы вернуть дочь. Я тебя даже пожалела. Мне хотелось, чтобы ты смирилась и обрела покой.
— И поэтому ты подстроила, чтобы зуб Авроры нашли среди развалин шале, — сказала Серена.
— По-моему, я заслуживаю немного благодарности за то, как воспитывала ее все это время, — заявила Бьянка, будто сделала Серене одолжение, вырастив девочку вместо нее.
И Бьянка не иронизировала. Кроме того, Серена поняла, что Бьянка не сумасшедшая. В ней сосуществовали две личности,
— Адоне мне помог, — сказала Серена. — Но вряд ли шесть лет назад он до конца мне поверил. Вероятно, потом что-то случилось и он передумал. Вот почему, прежде чем покончить с собой, он оставил мне подсказки.
— Все началось с того, что он попросил у меня эту чертову фотографию, — подтвердила Бьянка, имея в виду снимок, который Серена нашла в шкатулке с закладками. — Мне не хотелось ему отказывать, хотя и следовало бы. Все-таки он был моим братом, я любила его… Сначала собиралась дать ему недавний снимок, ведь Адоне никогда не встречался с племянницей и даже не знал, как она выглядит. Но потом сказала себе, что это слишком опасно — недавняя фотография запросто могла попасть не в те руки. Наши дочери поразительно похожи, но внимательный взгляд мог бы узнать на снимке твою.
— Тогда ты дала ему старую фотографию Леи, на которой ей года три… Но этого оказалось недостаточно, и Адоне все равно понял.
— Он, видимо, не довольствовался фотографией и стал тайно за нами шпионить, — сказала Бьянка. — Может, хотел увидеть племянницу вблизи, — например, проверить, насколько она выросла по сравнению с фотографией. Вероятно, так он и сообразил, что что-то не сходится…
«Племянница напомнила ему меня», — подумала Серена.
— Я восхищалась твоим упорством, — сказала Бьянка.
— Но ты убедила Аврору отказаться от анализа ДНК.
Женщина покачала головой:
— Нет, так она решила сама. Если бы она захотела, я бы не стала ей запрещать. Отказ стал лучшим доказательством любви, которое могла дать мне моя дочь: это подтверждает, что я была ей хорошей матерью.
Серене было больно, но она не показала своих чувств.
— Ты просила, чтобы я встретилась с тобой до родов… Почему?
— Потому что с рождением нового ребенка все изменится.
— Что должно измениться? Не понимаю…
— Ты наконец-то сможешь начать новую жизнь со своей новой семьей и забыть о прошлом.
Что предлагает ей эта женщина? Что бы это ни было, Серена испугалась.
— Теперь Аврора — это Леа, — продолжала Бьянка. — Этого уже никто не изменит.
— Неправда.
— Только что ты упрекнула меня в том, что я промыла ей мозги. А теперь хочешь сделать с ней то же самое? — спросила Бьянка. — Позволь ей жить так, как она привыкла.
В ее словах чувствовалась материнская забота. Но в устах этой женщины слова любви звучали извращенно.
—Ты до сих пор не поняла? — настаивала Бьянка. — Она больше не твоя дочь.
Серена заволновалась.
— Не говори так, — возразила она, но ее голос выдавал слабость.
— Поверь мне, ребенок, который вот-вот родится, — это воздаяние за боль, которую ты перенесла. Тебе следует радоваться этому
— Аврора — его сестра, — возразила Серена. — И ты мне надоела.
Она взялась за колеса кресла-каталки и попыталась откатиться от стола. Но колеса заблокировали, и Серене удалось лишь отодвинуться в сторону. Она поискала взглядом помощи, но из тени никто не вышел.
— Прошу тебя, выслушай, — взмолилась Бьянка Стерли. Но ее умоляющий тон не вызывал доверия. Он был холодным и неестественным, как у инопланетянина, который пытается сойти за человека. — Ни у одной матери нельзя отнимать детей, — повторила она. — Ни одна мать не должна испытывать то, что я заставила тебя испытать.
Серена теряла самообладание и не желала доставлять ей удовольствие увидеть это.
— Оставь ее мне, — потребовала Бьянка.
Наконец Серене удалось разблокировать кресло-каталку. В эту секунду появился Гассер.
— Все хорошо, — сказал полицейский. — Мы закончили, я вас отсюда увезу.
По щекам Серены текли слезы гнева. Она попыталась спрятать лицо. Ей хотелось только одного — сбежать. Но когда командир покатил Серену к выходу, она снова услышала позади себя голос Бьянки Стерли:
— Даже если ты вернешь ей память, с чего ты взяла, что она выберет тебя?
5
Незаметно для себя Серена задремала, а когда открыла глаза, уже рассвело. Большую часть ночи она провела без сна, потому что младенец плакал и просил грудь. Серена проснулась на спине лицом к окну, за которым виднелись горы. В больничной палате царила блаженная тишина. Ламберти спал, развалившись в кресле, положив локоть на подлокотник и подперев голову рукой. На нем было то, что Серена называла «профессорской формой»: голубая рубашка с закатанными рукавами и галстук с ослабленным узлом.
Он ни на мгновение не оставлял ее одну. Серена посмотрела на него с нежностью. Ей очень повезло.
Она приподнялась, чтобы поудобнее устроиться на койке и подушках, которые подложили ей под спину. Швы после кесарева сечения слегка тянули. Вскоре малыш с криком проснется, требуя, чтобы его переодели и покормили, и снова начнется, как она выражалась, «цирк». Это определение идеально описывало хаос, который наступал каждые пару часов, наполняя дни новоиспеченных родителей плачем, коликами, кормлениями, срыгиванием и подгузниками. Серена успела забыть, как это утомительно. К счастью, ей помогал профессор. Она спрашивала себя, как справлялась без него в первый раз.
С этой мыслью Серена повернулась, чтобы проверить, как спит новорожденный в колыбельке рядом с койкой, и вздрогнула.
У колыбельки стояла Аврора и смотрела на спящего брата.
Серена недоумевала, что ее дочь делает в палате, но решила не показывать удивления.
— Привет, — поздоровалась она.
Но девочка ее словно не замечала. С непроницаемым лицом она смотрела в колыбельку. Похоже, все ее внимание было поглощено грудкой ребенка, которая поднималась и опускалась с каждым вздохом. При виде того, как работает этот бессознательный инстинкт, жизнь казалась простой.