Воспитание бабочек

Карризи Донато

— Я бы вела себя точно так же, — не раздумывая, ответила Бьянка. — Будь у меня сомнения, я бы не сдалась. Будь у меня уверенность, я восстала бы против всех и вся, чтобы получить доказательства.

— Значит, она никогда не оставит нас в покое? — забеспокоилась Леа.

— Выход есть, — ответила ее мать. — Если мы сделаем анализ, эта женщина наконец обретет душевный покой, которого заслуживает.

— А как берут ДНК? — спросила девочка.

Мать погладила ее светлую макушку.

— Достаточно одного твоего красивого волоска.

Леа собиралась

задать еще какой-то вопрос, но сдержалась. Тем не менее Бьянка, похоже, все равно догадалась, о чем та хотела спросить.

— Ты думаешь, ДНК может показать, что ты не моя дочь?

— Вовсе нет, — соврала девочка.

— Ты растеряна, и это нормально, — сказала мать. — Я бы на твоем месте тоже растерялась. Когда взрослые заводят определенные разговоры, детей одолевают сомнения. Но я хочу открыть тебе один секрет: иногда ошибаются даже взрослые.

Леа отвела взгляд, размышляя.

— Я не помню папу, — сказала она.

— Ты была слишком маленькой, чтобы его запомнить.

— Я бы так хотела, чтобы он сейчас был здесь.

— Я знаю, милая… Я знаю.

— Ты мне столько всего рассказывала про мое детство, и многое я вроде бы помню, так почему я не помню его?

— Я не знаю, как устроены воспоминания, — признала Бьянка.

За эти годы они много раз вместе листали большой семейный альбом, который мать показала той незнакомке на встрече. Глядя на себя на фотографиях, особенно на самых ранних, Леа всегда испытывала смятение, которое не могла описать.

Воздух сотрясло громом. Мать и дочь повернулись на грохот, пес тоже поднял морду с травы. Темные тучи спускались в долину с горных вершин. Небо разделилось ровно пополам. Половина еще оставалась голубой, но явно ненадолго.

Женщина встала.

— Пойдем в дом? — предложила она.

— Я, если можно, еще немного тут посижу, — ответила девочка.

— Ладно, но возвращайся под крышу, пока не начался дождь.

Она ушла. Леа вытянула ноги. Пока она сидела, скрючившись, у нее затекла икра. Леа погладила пса по голове. Ей хотелось рассказать матери еще кое о чем. Это продолжалось уже давно, но она так и не решилась признаться.

С тех пор как она была маленькой, в некоторые дни внутри у нее нарастала необъяснимая грусть.

А когда она болела, по ночам ей всегда снились кошмары. Снов было два, и они всегда были одинаковыми. В одном из-за запертой двери неисправного туалета к ней обращался писклявый голосок. В другом безликий человек расчесывал ей волосы щеткой в темноте.

Рядом ударила молния, внезапно хлынул дождь.

Девочка поднялась.

— Пошли, — велела она бордер-колли.

Пес боялся грозы, но лежал рядом с Леей, чтобы не оставлять ее одну. Теперь он припустил впереди нее к хижине. Лило так сильно, что на лужайке перед домом уже появились лужи.

Войдя, Леа сняла грязные туфли. Тем временем пес поднялся по лестнице.

— Эй! — крикнула она.

Еще нужно протереть ему лапы, иначе он везде натопчет, а мать рассердится на нее.

Разувшись, девочка решила пойти за ним с тряпкой.

Она даже знала, где он притаился, и побежала вверх по лестнице.

— Что я сто раз тебе говорила? — раздался голос у нее за спиной.

От окрика матери Леа резко остановилась.

— Лестница опасна, — повторила девочка.

Хотелось возразить, что ей почти тринадцать, она достаточно взрослая, ведет себя осторожно и необязательно каждый раз ее отчитывать. Но она смолчала. Так же вели себя и матери ее подруг. Одна запрещала дочери купаться в бассейне, другая не хотела, чтобы дочь возвращалась из школы одна. В общем, по сравнению с другими иррациональными страхами потакать страху, что она упадет с лестницы, было не так уж трудно. Вот почему Леа никогда не спорила, если Бьянка ее за это ругала.

Леа давно смирилась с тем, что в представлении матери никогда не станет достаточно взрослой для этой проклятой лестницы, поэтому зашагала вверх медленнее, однако за полученный выговор собиралась поквитаться с непослушным псом.

Когда колли было страшно, он прятался на чердаке, в спальне Леи, и обычно забивался под ее розовую кровать.

Там он сейчас и оказался. Леа слышала, как он скулит.

— Вылезай, — велела она. И пригрозила: — Сейчас я тебе покажу.

Но пес не желал слушаться. Тогда она наклонилась, чтобы его вытащить.

Он свернулся в клубок в самой глубине, у стены, и ни в какую не желал выползать. Девочка попыталась протиснуться в щель. Под кроватью было слишком тесно, и она туда не помещалась. Протянув руку, она схватила пса за шкирку.

И вдруг увидела, что на одной из ножек кровати вырезано маленькое сердечко.

Как такое возможно и чьих это рук дело? Раньше Леа его не замечала. Затем разглядела рядом с сердечком что-то еще. Слово. Но она лежала на полу так, что не могла прочитать.

Уперевшись пятками, она протолкнулась поглубже под кровать. Наконец ей удалось разобрать надпись. То, что она прочла, ее ошеломило.

БЕГИ.

5

Около девяти утра Серена, только что выполнившая дыхательные упражнения, стояла перед зеркалом в ванной со стаканом в одной руке и отвратительной таблеткой поливитаминов в другой и набиралась смелости ее проглотить. Она пообещала профессору вести себя ответственно и не хотела его разочаровывать.

Как раз когда она уже поднесла таблетку ко рту, зазвонил мобильник, который она оставила на кровати. Бросив все, она пошла ответить на звонок.

— Анализа ДНК не будет, — с ходу сказал Гассер. В его голосе слышалось сочувствие.

Серена не питала особых надежд, но все равно огорчилась.

— Я была уверена, что эта женщина откажется, — в ярости заявила она. — Своей просьбой я хотела спровоцировать ее и показать вам, полицейским, что в этой истории что-то нечисто. Теперь вы готовы хоть немного поверить в мою версию? Если бы Бьянке Стерли нечего было скрывать, она бы легко согласилась.

— Против была девочка, — сказал Гассер.